Билл выкрикнул имя погибшей в спальне женщины, и его жена, наконец, узнала все, что она давно подозревала и что оказалось правдой.
— Нет, Билл, — это все, что она произнесла.
Но потом что-то произошло. Они взглянули друг на друга, и был какой-то момент полного взаимопонимания между этой преданной женщиной и ее жалким мужем, чьи слабости и привели этих головорезов к дверям их дома.
— Прости меня, — сказал он. — Прости меня за все. Не говори им ничего.
Билл улыбнулся, и хотя в его улыбке сквозили признаки помешательства, это было по-своему очень необычной вещью, как цветок на безжизненной земле. И, несмотря на боль и страх, жена смогла найти в себе силы улыбнуться ему в ответ с такой любовью и теплотой, которых, как ей казалось, она никогда уже не почувствует к нему. Вот-вот у них отнимут все, или им оставят совсем немного, но в этот последний миг они, наконец, будут вместе.
Она обернулась и посмотрела Молоху прямо в глаза:
— Как я смогу жить дальше, если продам своих сестру и племянника тебе?
Плечи Молоха опустились.
— Декстер, — сказал он, — заставь ее рассказать нам все, что ей известно.
Лицо Декстера просияло. Он направился через комнату, и на секунду Леони бросила на него взгляд. Билл воспользовался этим. Он ударил ее локтем здоровой руки и попал Леони прямо под глаз. Она качнулась назад, и он схватил пистолет, ударив Леони еще раз. Пистолет освободился.
Напротив него Брон схватился за пистолет. Уиллард все еще выглядел оглушенным, но попытался вытащить из-за ремня свой ствол. Пистолет в руке Билла двигался, отыскивая Молоха, а тот сгреб в объятия Патрицию и прикрылся ею, как щитом.
Краем глаза Билл заметил оружие в руках двух мужчин, Уилларда, приросшего к полу, Леони, встающую на колени, все еще дрожащие от удара, услышал голоса, которые что-то кричали ему.
Он взглянул на свою жену, и снова на его лице появилась эта безумная улыбка. Билл любил ее.
Он выстрелил, и рана открылась на груди его жены. Теперь вокруг было очень шумно.
А потом настала тишина.
Они ничего не сказали. Билл лежал у стены мертвый. Шеферд и Тэлл подошли к дверям, привлеченные шумом. Патриция Гэддис все еще была жива. Молох наклонился над ней.
— Скажи мне, — требовал он. — Скажи мне.
Он коснулся пальцем раны на ее груди, и она задергалась, как рыба на крючке.
— Скажи мне, и я прекращу твои мучения.
Она плюнула в него кровью и задрожала. Он вцепился в ее плечо, когда она впала в агонию.
— Я найду ее, — заклинал он. — Я найду их обоих.
