— Готов поклясться, эта скульптура была создана одним из моих предков, минотавров.
— Навряд ли. Скорее это работа эльфов. Посмотрите не нее повнимательнее. Кэз фыркнул:
— Вы думаете, что у нас нет мастеров? О, я отличу любую подделку, даже если это окажется не под силу вашему искушенному уму.
— Но зачем кому-то понадобилось изображать дракона таким? Я никогда не видел» чтобы драконы были такими длинными и тонкими. Разве они когда-нибудь существовали? — спросил Хума, обращаясь к Магиусу.
Маг пожал плечами:
— Лично мне не приходилось слышать о том, что подобные драконы существовали на самом деле. Думаю, это просто вымысел художника. Но скульптура очень древняя, и вот почему она не может быть творением минотавров.
— Мы являемся первой культурной расой на Ансалоне.
— Культурной или прирученной?
Кэз раздраженно бросил статуэтку в мага, но она застыла в воздухе, когда до лица колдуна оставалось не более трех футов. Минотавр не смог скрыть досады.
— В следующий раз цельтесь точнее, бык, потому что вы будете кидать что-либо в последний раз. И в следующий раз бросайте что-нибудь менее ценное;
Магиус бережно поставил скульптуру дракона на прежнее место.
Кэз непрерывно фыркал, глаза его налились кровью.
Хума, неожиданно вытащив меч, встал между магом и минотавром.
— Опомнитесь!
Окрик прозвучал так властно, что и маг, и минотавр уставились на Хуму, будто хотели удостовериться, не сошел ли он с ума.
Хума смотрел на них, как ему думалось, грозно.
— Ансалон, а может быть, и весь Кринн захвачены Такхизис, а вы двое ссоритесь, как дети!
Кэз всем своим видом показывал: он смущен. Магиус пожимал плечами» словно никакого инцидента и в помине не было.
— Вы увидите еще много интересного, но, я полагаю, сейчас вам надо отдохнуть. Я не ошибаюсь?
— По крайней мере в этом ты и вправду не ошибаешься, — пробормотал Кэз.
Хума вложил меч в ножны, но был все еще раздражен.
— Что нас теперь ждет? Не можем же мы торчать здесь вечность. Ты ведь для чего-то искал нас. Ты что-то задумал?
— Конечно. — Ответ последовал незамедлительно, но глаза мага заставили Хуму насторожиться.
Перед ним снова стоял незнакомый ему Магиус. Магиус, у которого были тайны от своего друга. Как он изменился!
«Или это я изменился?» — подумал Хума.
Прежде он не осмелился бы ни о чем спрашивать Магиуса или усомниться в искренности его слов. Но годы, проведенные среди рыцарей, научили его добиваться полной правды.
С некоторой нерешительностью Хума сказал:
