– Нафальник, – голос подозреваемого всплеснул тревогой, – не фути так, да?
– Какие шутки? Нарушение условно-досрочного – это не шутки. Ты, Каранбуль, теперь у нас рецидивист. То-то Ада будет рада.
– Не имеефь прафоф, – мокро хлюпнул Мокрохлюп, – и доказательстф у тебя нету.
– Как это нету? – Георг повертел перед носом задержанного предметом, напоминающим диктофон. – Тут все записано: и как ты капал, и как она боялась, Кстати, молодец, стажер. Боялась качественно. Запись хорошая получилась.
«Ничего себе приборчик, – подумала Мари. – А нам про такие не рассказывали!»
– Ладно, курсант, – сказал шеф, – слезай с него. Теперь, когда у нас есть оперативная запись, никуда он не денется.
– Ну ты и противный, Каранбуль, – сказала Мари, отирая руки о штаны. – Ты бы хоть мылся иногда.
– А смысф? – удивился кошмар. – Я и так мокфый.
Георг с хлопком раскрыл зонт и достал из него мешок.
– Нафальник, – снова начал разводить мокроту Каранбуль, – может, дововоримся?
– Может, и договоримся, – кивнул Георг. – Нам нужен Омордень.
– Нифего не фнаю, – тут же квакнул бородавочный ужас.
Полицейский прищурился.
– Я как на духу, – воскликнул кошмар, растопырив для убедительности глаза-стебельки. – Фсе, фто знал! Фсе, чтоб мне засфефиться! Я федь мог нафрать тебе пофную шляпу, но я фе с поняфием!
– Решил под дурачка косить? Хочешь, чтобы я на тебя Мари напустил? Мари, допрос!
– Где зарыл труп?! – гавкнула Мари. – В смысле, где утопил труп?!
– Она фто у тебя, бефеная? – уважительно спросил Каранбуль.
– А то, – гордо сказал Георг.
Кошмар раскатисто шмыгнул носом.
– Мне нуфно подумать.
– Может, тебя еще сигаретой угостить? – рассердился Георг. – Иди думай, у тебя тридцать секунд.
Склизкий ушлепал в темноту, где принялся думать – протяжно вздыхать.
– Надо же, до чего наука дошла, – сказала Мари. – Теперь и страх записывать можно!
– Что? – оживился Георг. – Правда? Здорово! А то я этой штукой (он помахал диктофоном) уже который год шпану развожу! Все боюсь на какого-нибудь умника нарваться. Надо будет заказать в Управлении. Эй, мыслитель! Время вышло! Или информация, или тебя ждет ад… Ада. И Рита!
Каранбуль вышел на свет и несколько раз горестно вздохнул, напомнив Мари забарахливший кран.
– Ну, корофе, фнаю я офного охламона, который фнает офного отфорозка, который фнает офного обалдуя…
Берег лесной старицы. Заброшенный домик лесника выглядит каким-то озябшим и съежившимся – то ли от красного закатного солнца, то ли от того, что у него внутри.
