— Тоже не знаю.
Икер с отчаянием видел, что с каждым ответом его история выглядит все менее правдоподобной. И вряд ли здравомыслящий человек сможет поверить хоть одному его слову.
— Откуда ты родом?
— Из Медамуда.
— У тебя там семья?
— Нет. Меня приютил старый писец, который и обучал меня своему ремеслу.
— Говоришь, что можешь читать и писать... А ну-ка докажи мне.
Стражник указал пленнику на дощечку и кисточку, которую он окунул в чернила.
— У меня связаны руки, — напомнил Икер.
— Я развяжу тебя, но не забудь, что я отлично владею дубиной.
Старательным почерком юноша вывел: «Мое имя — Икер, и я не совершил никакого зла».
— Отлично, — заключил стражник. — Стало быть, ты не лжешь.
— Вы... Вы и правда мне верите?
— А почему бы и нет? Я же сказал тебе, что у меня большой опыт и я прекрасно отличаю правдивые речи честных людей от злодейских вымыслов.
— Значит, я... Я свободен?
— Возвращайся домой и считай тебе повезло, что выпутался живым из этой истории.
— А вы арестуете пиратов, которые хотели моей смерти?
— Мы займемся ими, будь спокоен.
Икер не осмеливался выйти из комнаты. Стражник начал составлять протокол.
— Ну что, мой мальчик, чего же ты ждешь?
— Я боюсь жителей деревни.
Стражник кликнул одного из зевак, которые как приклеенные стояли возле дома управляющего.
— Эй ты, дай ему циновку и воды.
Циновка и вода — этого достаточно, чтобы отправиться в путь, но Икер чувствовал себя таким же потерянным, как и на божественном острове Ка. Был ли он на самом деле свободен, имел ли право вернуться в свою деревню?
Стражник посмотрел ему вслед. А затем, не дожидаясь возвращения управляющего, и сам поспешил из деревни, направляясь к своим товарищам, которые пытались собрать какие-нибудь сведения о команде «Быстрого».
Но ни он сам, ни его товарищи на самом деле вовсе не были стражниками.
На самом юге палящее летнее солнце превращало Восточную пустыню в раскаленное пекло. Лишь змеи да скорпионы могли выжить в этом аду, зарывшись в песок.
Тем не менее, маленькая группа из пяти человек продолжала идти вперед. Возглавлял их высоченный тип, который на добрую голову был выше остальных. Борода, пронзительный взгляд исподлобья, толстые губы... Казалось, жара на него не действовала. В тюрбане и шерстяной тунике, доходившей ему до лодыжек, он без устали шел размеренным шагом.
— Больше не могу, — пожаловался один из его спутников.
Как и остальные, он был осужден за воровство, но сбежал с фермы, где отрабатывал свою вину, выполняя тяжелую работу. На побег его подбил бородач.
