С большим нетерпением я ждал на другой день факира. Часть дня я употребил на осмотр ближайших к дворцу храмов и мечетей и вернулся домой к закату солнца.
Уже наступала ночь, когда передо мною внезапно очутился факир.
Факиры-очарователи пользуются привилегией являться во всякое время без доклада к самым высшим лицам, и хотя они редко пользуются этим правом в отношении европейцев, но я с первых же дней разрешил это Кавиндасами, чем еще больше расположил его к себе.
— А ведь я слышал обещанные тобою два стука, — обратился я к нему. — Факир очень ловок.
— Ловкости факира здесь нет, — отвечал он серьезно. — Факир произносит ментрамы (вызывания), и духи их слушают. Франки посетили души его предков.
— Разве ты имеешь власть над душами иностранцев?
— Никто не может приказывать духам.
— Я не так выразился… Каким образом души французов могут откликаться на просьбы индуса? Ведь они не принадлежат к его касте.
— В высших мирах нет каст.
— Итак, ты думаешь, что это мои предки навестили меня сегодня ночью?
— Ты сказал.
— Почему они не заговорили со мной?
— А ты, ты разве их спросил о чем-нибудь?
— Нет.
— Так и не жалуйся, голоса духов удостаиваются слышать лишь те, кто их об этом умоляет.
— Мог бы ты показать мне их?
— Я уже тебе говорил, сагиб, что не могу приказывать духам.
— Но как же ты производишь эти явления?
— Факир не производит их.
— Ах да… Я не точно выразился, ты просишь их проявиться.
— Я лишь произношу необходимые ментрамы, и духи позволяют себя видеть, если им это угодно.
Так я и не добился ничего. И каждый раз, как я его об этом спрашивал, он оставался невозмутимым и бесстрастным.
На террасе стоял небольшой бамбуковый табурет. Кавиндасами сел на него со скрещенными ногами по-мусульмански и сложил руки на груди.
Я велел ярко осветить террасу, чтобы ничто не уклонилось от моего пытливого наблюдения, и вот через несколько минут, во время которых факир, видимо, старался сосредоточиться на какой-то мысли, бамбуковый табурет, на котором он сидел, вдруг шевельнулся и начал бесшумно подвигаться вперед.
Я пристально смотрел на очарователя, но он сидел неподвижно, точно статуя.
Терраса занимала около семи квадратных метров, табурет прошел ее в десять минут и затем стал двигаться обратно до того места, где он стоял раньше.
Три раза проделал этот фокус Кавиндасами, оставаясь в той же неподвижной позе.
В этот день был палящий зной, свежий ветерок, который регулярно каждый вечер приносился с Гималаев, еще не прилетал и было еще очень душно, мой метор взял в руки кокосовую веревку, прикрепленную к панка, громадному опахалу, подвешенному к потолку, и начал приводить его в движение. Факир воспользовался случаем показать новое явление.
