Утро выдалось хмурым и студеным. Солнце скрылось за плотным слоем туч, небо отливало свинцом. Снег еще не шел, но погода явно начинала портиться. Радим проснулся от холода и от лязга цепей. Зябко поеживаясь, он приподнялся и вгляделся в темноту поруба. Свет падал из небольшого оконца прямо на Великана, который растягивал цепи. Мышцы молодца вздымались буграми, лицо покраснело, воздух тугой струей выходил из-под плотно сжатых губ. Леший, чтобы не закоченеть, тоже исполнял нечто вроде пляски вприсядку. Это выглядело столь забавно, что Радим рассмеялся.
Леший зашипел и грязно выругался. Великан показал увесистый кулак.
— Рано радуешься. Вот выйдем отсюда, намнем бока по самое не могу!
Настроения спорить у Радима не было. Он обдумывал дальнейшее. Вот выпустят его на свободу — и что делать? К решению загадки с отравлением он не приблизился ни на шаг. Остромир, конечно, вел себя вельми подозрительно, но против боярина не было ничего конкретного. Да, собственно, и проступка пока нет. Никто не отравлен, лишь боярыня боится, что с ней могут сотворить злое дело. Может, просто блажит? Верит дурным слухам, панику на пустом месте поднимает? Никому не нужна ее жизнь, никто не охотится на нее. Тогда и Богдан в безопасности. Причем всегда сыт и в тепле.
Мысли о тепле напомнили Радиму, что сам-то он стынет в колодках. Пора бы уж явиться избавителям. Негоже захворать тут.
Дверь внезапно открылась. Свет широким потоком хлынул в поруб. Его заслонила фигура воина с копьем в одной руке, ведром в другой. Радим узнал Валуню.
— Доброе утро, Радим! Я тебе харч принес.
— Вот спасибо! А я надеялся, ты путы снимать пришел.
Со стороны Лешего раздалось недовольное сопение:
— О наших харчах не забудь!
Валуня поставил ведро около Радима, подал ему вынутую из-за пояса липовую ложку, повернулся к другим узникам.
— Тут кто-то чем-то недоволен? — спросил сторож таким тоном, что Леший не решился повторить свое требование.
— Вот так и молчите.
Радим с аппетитом наворачивал горячую похлебку из кислой капусты. Это, конечно, не вчерашняя ушица из корюшки, но тоже достойная еда.
— Ешь-ешь. А я пока тебе новость расскажу, удержаться не могу. Что у нас ночью сотворилось — беда! Теперь забот у бояр полна мошна.
— Не томи. Что случилось? — спросил Радим в промежутке между ложками.
— Ян Творимирыч умер. Говорят, напировался так, что на ногах стоять не мог, пошел в свою палату, лег, заснул, да не проснулся. Воевода наш сам не свой. Места от горя не найдет. Пригласил друга на праздник, а полудлось на погибель. Остромир тоже глубоко опечален. — Молвят, Ян Творимирыч уйму кун ему должен остался. Теперь вроде с его сынов спрашивать надо, да те где? За море как ушли, так и не вернулись. А уж что князь наш, Владимир, делать станет, как о смерти Яна Творимиры-ча узнает, страшно подумать! Боярин ему как отец родной был. В Царьградском походе от смерти лютой молодого князя спас. Чует мое сердце, Пост Великий горьким будет.
