— Ах, мыши съели твою лучшую галабию! — воскликнул капитан.
— Да-да, съели, съели! — обрадовалась дочь вождя.
— Ну так носи другую одежду.
— Она… грязная, — девушка, кажется, засмущалась. — А зимой не принято стирать.
— Понятно, — кивнул Кондратьев, мучительно переваривая сообщение.
Черт их разберет, этих африканцев; вроде на одной планете живем, а такие все разные. Наверное, зимой не стирают, потому что дожди не дают высохнуть.
От грязной галабии, видимо, так воняет, что девчонка догадалась: белый человек от этого запаха сразу умрет. Поэтому дочь вождя ходит голышом. Очень гуманно с ее стороны.
В мрачном небе послышался непривычный для здешних мест звук.
— Что это? — испуганно воскликнула Зуби и еще теснее прижалась к капитану.
Этот звук он узнал бы в тысяче других.
Любимый вертолет спецназа.
— Это железная птица, — сказал капитан, и одна рука его скользнула еще ниже. — Она прилетела за мной.
Он ощутил, как маленькая черная ладонь пробирается к его телу.
— Я люблю тебя, — прошептала дочь вождя.
— Сержант Агеев! — крикнул Кондратьев.
— Я!
— В машину марш! Выезд через пять минут.
— Есть, товарищ капитан! — крикнул Агеев и в тот же миг очутился в высокой кабине «Урала».
Капитан увлек девушку ближе к воде.
Скоро их укрыл от наблюдателей берег. То, что позволено Юпитеру, не позволено быку.
Колдун заливался слезами, катаясь по набухшей от дождей почве. Руки его судорожно терзали хлопковый цветок — местный символ любви.
Через пять минут могучий грузовик, дико взревев, помчался в сторону деревни.
На краю деревни стояла стенка для сушки коровьего помета.
Она была сложена из необработанных камней и покрыта коровьими плюхами.
Точь-в-точь как дерево на центральной площади Губигу. Для сушки помета годилась любая вертикальная поверхность.
— Тормозни у околицы, — приказал капитан Агееву.
«Урал» остановился. Огромные колеса пропахали в сырой земле две жирные борозды.
Из кабины грациозно выпорхнула акробатка Зуби с заплаканным лицом.
— Я буду ждать тебя! — воскликнула она на своем чудовищном французском. — Я люблю тебя!
Прямо в расположении десантной роты приземлялся темно-зеленый вертолет без опознавательных знаков. Его клекот стал таким громким, что слова едва доносились.
— Я люблю тебя! — заорал в ответ капитан из кабины. — Жди меня, и эта железная птица принесет меня обратно!
