Могли они также быть проекциями в трехмерный мир существ четырех или пятимерных, наглость которых основывалась на обладании большим числом измерений, чем мы могли воспринять и понять.
Люк Деверо проснулся, потянулся и зевнул, испытывая блаженство и приятную расслабленность. Было третье утро недельного отдыха, который он устроил себе по окончании "Тропы в никуда". Самого заслуженного отдыха, который он когда-либо заслуживал: после завершения книги ровно за пять недель. Книги, которая принесет ему больше денег, чем любая их предыдущих.
К тому же - никаких проблем со следующей книгой. Уже какое-то время основные сюжетные линии были разложены по палочкам в его мозгу и, если бы Марджи не настаивала на отдыхе, он успел бы уже написать по крайней мере первую главу. У Люка руки чесались поскорее сесть за машинку.
Ну что ж, он поставил четкое условие: будет отдыхать, если и Марджи сделает то же самое. Из этого практически родился второй медовый месяц, почти идеальный.
"Почти идеальный?" - спросил он себя, и тут же поймал свой мозг на попытке уйти от этого вопроса. Если даже второй медовый месяц не был идеальным, он не хотел знать, почему.
Но почему не хотел знать? Это было всего на шаг дальше основного вопроса, но все-таки непонятно тяготило.
"А ведь я мыслю", - подумал он. А не должен бы, потому что мышление каким-то образом могло все испортить. Может, потому он и работал над книгой так напряженно, чтобы не мыслить?
Но чтобы не мыслить о чем? Его разум снова встревожился. И в этот момент Люк очнулся от полусна и все к нему вернулось.
Марсиане.
"Посмотри в глаза правде, той правде, от которой ты старался сбежать: что каждый продолжает их видеть, а ты нет. Что ты безумен; а ведь ты знаешь, что это не так... или же все остальные сошли с ума.
Ни то, ни другое не имеет смысла, а ведь один вариант из двух должен быть правдой. С тех пор, как пять недель назад ты видел своего последнего марсианина, ты бежишь от этой проблемы и делаешь все, чтобы избежать мыслей о ней, поскольку даже мысли о таком страшном парадоксе могут снова довести тебя до безумия, в которое ты впал прежде и начал видеть..."
Люк со страхом открыл глаза и осмотрелся. Марсиан не было. Ну разумеется, ведь марсиан не существовало. Он был абсолютно уверен в этом, откуда бы ни бралась его уверенность.
Так же, как в том, что теперь он был здоров.
Он повернулся, чтобы взглянуть на Марджи. Она спокойно спала с лицом невинным, как у ангела. Ее волосы цвета меда, рассыпанные по подушке, вызывали восторг даже непричесанные. Одеяло сбилось, обнажив нежный розовый сосок; Люк приподнялся на локте и склонил голову, чтобы его поцеловать. Но очень осторожно, чтобы ее не разбудить; бледный свет в окне ясно говорил, что еще очень рано. И чтобы не разбудить при этом самого себя. Прошедший месяц показал, что она не желала иметь с ним дела при свете дня, а только ночью и с этими чертовыми пробками в ушах, так что он не мог с ней разговаривать. Проклятые марсиане! Впрочем, эта сторона отпуска оказалась неплоха - ведь это их второй медовый месяц, а не первый; Марджи уже тридцать семь лет, и потребности ее с утра невелики.
