Тяжело ступая, он поднялся по лестнице на второй этаж и двинулся по коридору.
Перед дверью Люка он остановился и мрачно посмотрел на нее. Чертов счастливчик. Лежит там и думает или читает. А если поблизости крутятся марсиане, даже не знает об этом. Не видит их и не слышит.
Абсолютно счастлив и идеально приспособлен. Кто же спятил - Люк или все остальные?
И у него есть Марджи.
Чтоб ему пусто было! Надо бы бросить его на съедение волкам - другим психиатрам, - и пусть экспериментируют с ним и лечат, превращая в такого же несчастного, как и все, или загоняя в новый вид безумия, не такой приятный.
Надо бы, но он этого не сделает.
Снайдер вошел в комнату, которой всегда пользовался, когда не хотел возвращаться домой на Сигнал-Хилл, и закрыл дверь. Подняв трубку телефона, он позвонил жене.
- Пожалуй, я не вернусь сегодня, дорогая, - сказал он. Я подумал, лучше позвонить тебе, пока ты не взялась за обед.
- Что-то случилось, Элликот?
- Нет, просто я здорово устал. Хочу вздремнуть и если просплю... в общем, мне нужно поспать.
- У тебя сегодня собрание.
- На него я тоже могу не успеть. Но, если все-таки пойду, то потом приду домой.
- Хорошо, Элликот. Марсиане сегодня активны как никогда. Представляешь, двое из них...
- Пожалуйста, дорогая, не нужно о марсианах. Расскажешь в другой раз, хорошо? До свидания, дорогая.
Кладя трубку, он увидел в зеркале измученное лицо, свое собственное измученное лицо. Да, ему нужен сон. Он еще раз поднял трубку и позвонил секретарше, которая также обслуживала коммутатор и вела картотеку.
- Дорис? Не соединяй меня ни с кем. Если будут какие-то звонки, говори, что меня нет.
- Хорошо, доктор. До какого часа?
- До отмены моей просьбы. И передай то же Эстелл, когда придет, если я не позвоню до конца твоей смены, хорошо? Спасибо.
Он снова увидел в зеркале свое лицо. Щеки запали, седины стало в два раза больше, чем полгода назад.
"Так значит, марсиане не умеют лгать?" - спросил он самого себя.
Потом позволил себе довести эту мысль до ее страшного конца: "Если марсиане умели лгать - а они умели - то факт, что не было разговоров о том, чтобы остаться навсегда, вовсе не доказывал, что они не останутся.
Кто знает, может, позволяя нам жить надеждой и наслаждаясь нашими страданиями, они испытывали больше удовольствия, чем если бы прикончили человечество, отобрав у него надежду. Если бы все люди совершили самоубийство или спятили, марсианам не над кем стало бы издеваться".
