– Челис, Челис, радость моя, перестань, – хрипло проговорил он. – Ты утопишь нас обоих.
Отвернув голову, она стала брыкаться, стараясь вырваться.
– Не надо, Бенджамин, ну пожалуйста! – Она задыхалась.
– Да ты и впрямь струсила, – изумленно пробормотал он и неохотно разжал свои тиски.
Отплыв подальше от него, она понемногу успокоилась.
– Мне лучше знать! – запоздало огрызнулась она, неуклюже плюхая по воде. Наконец ноги коснулись дна, и она, скользя по мягкому вязкому илу, выбралась на берег. – У меня на тебя рефлекс. Не забывай – я видела тебя в действии!
С ее ресниц капала вода. В темноте она зацепилась о железную ножку скамьи и громко выругалась. Бенджамин, неслышно подкравшись сзади, шлепнул ее:
– Выбирай выражения, девочка. Она резко повернулась к нему лицом.
– Я не играю в игры, Бенджамин. Если это все, что у тебя на уме, будь так добр, держись отсюда подальше, пока я не вернусь в Нью-Йорк.
Повисла гнетущая тишина, и Челис не успела вовремя отбросить всколыхнувшиеся в ней сомнения. Итак, он стал к ней приставать. Ни для него, ни для нее это ровным счетом ничего не значит, но так она сразу смогла понять, что к чему. Пусть он не рассчитывает заняться с ней своим любимым водным спортом, ничто не заставит ее на это пойти! Здесь она должна решить свою судьбу и в личном, и в профессиональном плане, а для этого надо как следует сосредоточиться. Вряд ли этому пойдет на пользу ночь с мужчиной, который, по его же словам, предпочитает случайные связи.
Бенджамин навис над ней, поблескивая мокрой кожей. Челис почти физически ощущала исходящие от него волны неприязни. Он схватил ее, притиснул к своему холодному твердому телу, и в этом прикосновении не было уже никакой ласки.
– Твоя ошибка в том, что ты смешиваешь меня с другими мужчинами, Челис, – процедил он. – Но если ты думаешь обо мне только так, если такое впечатление ты пронесла через все эти годы, то мне, пожалуй, лучше поддержать свою репутацию!
Отчаянно пытаясь защититься, Челис не стала церемониться.
– Все эти годы? – презрительно усмехнулась она. – Какой же ты, однако, самовлюбленный! Да я забыла, что ты и на свете-то существуешь! – Это была явная ложь, но она уже не владела собой.
Его мокрые серебристые волосы блестели в ярком свете звезд, на гладких плечах посверкивали капельки воды. Как завороженная, она не отрывала глаз от его лица, пока оно темным пятном не заслонило звездный небосвод. Он приблизил свой рот к ее мягким беззащитным губам, и агрессивный язык попытался прорвать их слабую оборону. Это было безмолвное первобытное единоборство, его мужское начало стремилось утвердить свое превосходство над женским.
