И когда я заканчиваю еще один душераздирающий романс, в дверях я вижу вездесущего Васю в ослепительном костюме, а рядом двух женщин, одна из которых смотрит на меня не так, как все. Я понимаю, что я уже на небесах, в раю, среди арф и перистых облаков, потому что я сейчас вижу то, что я хочу видеть – Грустную Лису собственной персоной и, наконец-то, звук приходит в этот мир. Вместе с ним приходит и осознание моего жутко пьяного состояния. Господи, весь этот мир такой пьяный, я с ним не хочу иметь ничего общего. Что это за вселенское алкогольное отравление! Надо что-то делать в глобальном масштабе. Где, мать твою, ООН и прочие гондурасы! Неужели никто не видит, что мир спивается на глазах? А кто будет увеличивать валовой доход на душу населения, кто будет защищать родину, мать твою, от агрессора. Этим людям нельзя давать в руки оружие – они все лыка не вяжут. Вы посмотрите на немого диктора в экране почему-то работающего телевизора – это же ходячий цирроз печени! А дом этот кто строил? Почему он не может и секунды простоять на месте, почему нужно обязательно крениться хуй знает куда? Я вас спрашиваю, жертвы антабуса! И я, бросив гитару, полез через чьи-то ноги к этой рыжей женщине, потому что не мог я больше жить без нее ни минуты…
Вася в ослепительном костюме уплыл куда-то влево, оставив легкое недоумение на тему – «откуда он здесь». Стоящая рядом с ним женщина уплыла куда-то вправо, оставив легкое недовольство на тему – «я тут живу». И я остался один на один с Грустной Лисой, и мы взлетели над перистыми облаками, и рухнули в звенящую тишину… Мы были одни, несмотря на веселящееся вокруг собрание конченых алкоголиков. Я плыл с ней по воздуху как раскаявшийся вампир.
– Хочешь, я спою тебе песню, Лиса? – спросил я.
Рыжие глаза с искрами вокруг зрачков, рыжие волосы водопадом, свитер пушистый, как первый снег – я умирал от ее грусти, как собака. Если б я мог выть – я бы завыл.
– Хочу… – она сказала это так, словно я улетал навсегда. И я запел.
Перепутай взгляды лю’бых и любы’х…
Пусть под эту музыку идет канитель…
Отмеряя искры ка’пель голубых
Горькая как осень летит капе?ль.
Заколышет яркие ветер плащи,
Ты ему, весеннему, не доверяй.
Ты меня, залетного, пойди – поищи,
Ты меня, ненужного, пойди – потеряй.
Птица моя белая, умру невзначай,
Ты и не заметишь шелест песка…
Это ли не воля – когда печаль,
Это ли не радость – когда тоска.
Это ли не музыка – когда звон,
Да под синей жилочкой горит брошь…
