– Конечно. Он наслаждался жизнью, хотя его избранницы не в моем вкусе. – Он показал на дворец справа. – А это – дворец Моченидо, где он жил с прекрасной, но сумасшедшей венецианкой по имени Маргарита Годжи и четырнадцатью служанками. – Когда Мартина живо повернулась, чтобы посмотреть на него, он продолжал:
– Это не так романтично, как кажется. У Маргариты, женщины с большими черными искрящимися глазами, был слишком горячий темперамент. Кроме того, она обладала такой силой, что могла померяться с любым бойцом на ринге. Она всегда пользовалась ею, когда хотела разделаться со своими соперницами. Байрон устал от постоянной ревности и попытался заставить ее уйти. Маргарита же накинулась на него со столовым ножом, а затем бросилась со ступенек в канал. Ее спасли и отправили домой к мужу.
Мартина не могла оторваться от дворца, представив себе неудачливую Маргариту, которая предпочла самоубийство разлуке с любимым человеком. Облако, слегка закрывшее луну, придавало еще большую таинственность теням, притаившимся в стенах дворца. Она поежилась от всего этого и подумала, что, к сожалению, красота, жестокость и безжалостность существуют повсюду.
– Бедная Маргарита, – сказала она почти про себя. – Она, должно быть, сильно его любила. Она его ранила?
Забавляясь, он поднял брови.
– Вас это волнует? Ему удалось убежать, она поранила ему только палец руки. Вам легче? – Он засмеялся в своей обычной легкой манере. – Только что вы обвиняли меня в том, что я предпочитаю Байрона Браунингу. А теперь вас беспокоит Байрон. Между прочим, вы так и не спросили, как умер Роберт Браунинг.
– Он умер в возрасте семидесяти лет из-за горячки. Он действительно никогда не жил в Венеции и не писал здесь стихи?
– Да, говорят, что он приехал на несколько недель во дворец Резоникко, чтобы повидать сына. – Небрежно он достал из кармана портсигар, щелкнул крышкой и предложил Мартине:
– Сигарету?
Мартина вежливо отказалась, наблюдая за тем, как он сам закурил и положил обратно в карман сигареты и зажигалку. Прищурившись, он выпустил спиральную струйку дыма в сторону, противоположную той, где сидела Мартина, и продолжал молча курить. Казалось, ему нечего было больше сказать.
Роберто продолжал тихонько напевать, и Мартина чувствовала, что это что-то знакомое. Однако она была слишком поглощена своим спутником, чтобы думать о чем-то другом. Как легко завоевал он ее сердце, разбудив такое страстное чувство! Она так мало знала о нем, этом ушедшем в себя человеке, а его ироническая независимость подчеркивала, что она одинока в своих чувствах. Как всякая женщина, она спрашивала: почему? Она продолжала размышлять над этим, когда они подошли к дому Бруно.
