Она мельком подумала об отце. Надо надеяться, они там, в клинике, не замучаются без нее. Отец всегда настаивал, чтобы она давала себе роздых. Он считал, что надо регулярно устраивать себе каникулы и хорошенько проветривать как мозги, так и тело.
Каникулы. Что-то такое в этом слове больно цепляло за сердце. Не ее каникулы. Отцовские.
Он собирался поехать во Флагстаф, порыбачить. Поехал? Пейдж в беспокойстве потерла лоб. Боль всегда таилась недалеко и усиливалась, когда она думала об отце. Как странно.
Она прикрыла веки и попыталась расслабиться. Не торопи события. С каждым днем тебе все лучше и лучше. Расслабься. Подумай о чем-нибудь приятном.
Ее мысли медленно дрейфовали, пока их не прибило к приятному. Хок. Имя ему подходило. Он был частью дикой природы, на редкость гармоничной частью.
Хок поражал ее воображение. Такому не надо привлекать к себе внимание – он будет заметен в любой толпе. Сильный, и сила эта врожденная, как бы сама собой разумеющаяся. Она ловила себя на том, что любуется им, когда он перед глазами: его плавной тигриной грацией, мускулистым телосложением, только подчеркнутым потертыми «левисами» и стираными рубахами. Он же как будто не придавал никакого значения внешности – ни своей, ни ее – и обходился с ней как с приятельницей, а не как с женой.
Пейдж вздохнула, но, вспомнив ночь, слегка приободрилась. Пусть он холоден с нею днем, зато ночью обнимает ее, как родную.
Может, они до отъезда были в ссоре? И решили поехать вместе, чтобы помириться? Зная себя, Пейдж подозревала, что камнем преткновения стала ее одержимость работой.
Вспомнить бы! Ведь если это так на самом деле, ей следует использовать время, пока они вместе, чтобы наладить отношения.
Но надо было вставать, раз уж она проснулась. Откинув одеяло, Пейдж с гримасой неудовольствия потянулась за слаксами. Днем в них, пожалуй, запаришься, но что еще прикажете надеть?
Порывшись в своем саквояжике, она вытянула одну из юбок, прямую. Немного изобретательности – и вполне можно сварганить из нее шорты на жаркую погоду.
Пейдж достала свой несессер, села, скрестив ноги, поверх спального мешка и принялась распарывать швы на юбке. Труднее всего оказалось резать ткань маникюрными ножницами, но в конце концов она справилась и с этой задачей.
Какой-нибудь час спустя она вышла из палатки в коротеньких новых шортах, туго сидящих на бедрах. Полы тонкой изумрудно-зеленой блузы она завязала узлом под грудью.
Жалко, Хока сейчас нет. Я бы объявила нас Тарзаном и Джейн.
