– Вот так так! – сказал он, обращаясь к Профессору, Джонатану и Ахаву, которые стояли на краю плота. – Здесь весьма мокро!
– Правильно сделанное умозаключение – вот в чем ценность ученого, – воскликнул Профессор, радуясь не только тому, что с Дули все в порядке, но и тому, что никому не пришлось прыгать за ним в воду. Его всегда интересовал вопрос: как именно следует спасать человека – сначала снять с себя ботинки и рубашку и вытащить карманные часы или просто прыгать в воду в чем есть?
– Знаете, что я видел под водой, господин Вурцл?
– Не имею ни малейшего представления, – ответил Профессор.
– Всю свою жизнь. Она пронеслась у меня прямо перед глазами.
– Вся жизнь?
– С вашего позволения, сэр, она промелькнула в один миг, точно вспышка; там были и куски сахара, и сэндвичи, и пара новых ботинок, и мой дедушка, все-все. Пронеслась быстро, как стая птиц.
– Я слышал о чем-то подобном, – сказал Профессор, – но никогда не думал, что встречу человека, который действительно увидит такое.
– Особенно под водой, – вставил Джонатан, наклоняясь, чтобы взять у Дули тяжелый, пропитанный водой парус, который тот ухитрился-таки схватить.
– Да! – воскликнул Дули, пораженный мыслью о жизни, которая пронеслась у него перед глазами под водой. – Думаю, да! – Не успел он даже вздохнуть, как глаза его стали круглыми как тарелки, а рот открылся сам собой. – Король Жаб! – завопил Дули. – Сам Король Жаб!
– Почему бы тебе сначала не влезть на палубу, а потом уже рассказывать историю о Короле Жаб. У нас впереди уйма времени, его хватит на самых разных королей, включая жабьих.
Джонатан наклонился и протянул Дули руку, чтобы помочь ему вскарабкаться на палубу, но Профессор Вурцл тронул его похолодевшей рукой за плечо. Дули явно не слышал Джонатана – выпучив глаза и открыв рот, он смотрел в сторону берега.
Там, между огромными кривыми ольховыми деревьями со скрюченными корнями, стояли два уродливых, устрашающих на вид создания. Они были выше и толще людей, какие-то сутулые – почти горбатые – и покрытые чем-то вроде чешуи. Их лица тоже были чешуйчатые и все в каких-то наростах и бородавках, и тяжелым взглядом они смотрели сквозь узкие прорези глаз. На них были надеты куски кожи, обернутые вокруг пояса, и каждый держал в руке большую кривую дубину. Вид у них был туповатый. Ахаву они не понравились совершенно, и он принялся носиться по плоту, подпрыгивая через каждые шесть-семь шагов, словно танцуя чечетку.
