С возвышенности, где стояла лошадь Эскаргота, открывшееся взору зрелище напоминало иллюстрацию из книги Дж. Смитерса – город, обнесенный крепостной стеной с многочисленными башенками, вдоль и поперек искрещенный улицами; волны, набегающие на открытый каменистый берег; длинные перистые облака, плывущие по вечернему небу. В заливе, качаясь на волнах, стоял на якоре корабль со свернутыми парусами. Было легко представить флотилию таких кораблей под черными флагами с эмблемой смерти, которые безлунной ночью палят из пушек по высокой городской стене, откуда им отвечают длинные орудия.
Главные улицы Города-на-Побережье расходились от центральной площади подобно спицам колеса, ныряя под арочные каменные мосты, запруженные народом, и выныривая из-под них. Клубы дыма поднимались над сотнями костров, на которых готовили пищу, и, даже находясь в миле от города, Эскаргот чувствовал запах жира и жареной колбасы и острый, пьянящий аромат темного эля в открытых бочках.
Эскаргот дернул поводья, но животное и не пришлось особо понукать. В считанные минуты они спустились с возвышенности, и город скрылся за следующим холмом, чуть пониже предыдущего. В скором времени взору Эскаргота были явлены мощные арочные ворота в стене, выложенной из обтесанного гранита. Он проехал в открытые ворота вместе с полудюжиной других путешественников – жителей Монмота и Города Пяти Монолитов – и через несколько мгновений влился в шумную толпу, текущую между рядами старых, покосившихся домиков, оглушенный криками уличных торговцев и кружащих в небе морских птиц.
Итак, он достиг места назначения. Дальше не было ничего, кроме моря, и хотя отчасти Эскаргота привлекла сюда неуловимая, переменчивая тайна океана, последний еще не стал целью его путешествия. Сначала он хотел увидеть праздник урожая, а потом посвятить месяц исследованию побережья. В самих названиях на географических картах чудилось нечто почти волшебное: Дроздовая бухта, мыс Ламантина, Изумрудный залив. Было бы жаль не увидеть все эти места своими глазами. После этого, вполне вероятно, у него останется еще достаточно золотых монет в кожаном мешочке, чтобы купить билет на шлюп, направляющийся к Океанским островам. А в тропиках, полагал Эскаргот, человек может обойтись и без денег.
Он двинулся к центральной части города, захваченный праздничным настроением ярмарки. Несмотря на прохладный вечер, почти во всех домах, стоявших вдоль улицы, окна были открыты, и люди высовывались наружу, приветственно кричали, махали руками и снова исчезали. Тротуары были тесно заставлены столами и стульями, а на ступеньках крылец вповалку спали люди. Эскарготу внезапно пришло в голову, что найти место в гостинице здесь практически невозможно. Еду и питье он уже нашел в изобилии, но было глупо надеяться, что в городе, наводненном приезжими, отыщется хоть одна свободная постель. Почему он не подумал об этом раньше? Эскарготу не особо хотелось спать на крыльце. И что делать с лошадью? Если бы он остановился в гостинице, то поставил бы животное в конюшню. Но если он просто привяжет лошадь к фонарному столбу и отойдет, то первый же прохожий сядет на нее и уедет прочь. Он продаст ее, вот что он сделает. Зачем ему лошадь? Он же достиг места назначения, верно? В конце концов, по побережью он может запросто путешествовать пешком.
