При заполнении карточки стоявший в тот день выводным Гора с самым невинным видом поинтересовался: а не знавал ли юноша раненого бойца по имени Сереженька Пивоваров? Не заметивший подвоха мальчик чистосердечно и даже с радостной готовностью ответил, что знавал и, более того, некоторое время лежал с ним в одной палате.
Ни секунды не сомневаясь в конечном результате своего изыскания, выводной с улыбочкой сытого удава завел паренька в комнату отдыха караула, заставил того залезть на стол, пригласив начкара – лейтенанта Аирова – и в самых изысканных выражениях попросил арестанта громко и подробно доложить все то, что рассказывал "наш дорогой боевой товарищ Сережа Пивоваров" об обстоятельствах своего ранения.
История, поведанная арестантом, поразила слушателей залихватской вычурностью сюжета, слезоточивыми сентиментальностями и удивительной, прямо феноменальной точностью нюансов боевой обстановки, – комар носа не подточит, как так и было…
В течение суток новоявленный "артист" еще трижды давал сольные концерты в палатках третьего и первого взводов и отдельный, с аншлагом, в каптерке – для офицеров второго батальона. Некоторые эпизоды из-за дикого хохота до конца договорить не давали, и их арестант повторял отдельно – на бис.
Пивоварову уже было все равно, и он честно, голосом утомленного служаки сказал: "Да, набрехал… а что мне было делать?!" С чем от него и отстали.
Правда, о его службе под конец Сереге все-таки напомнили: справку о том, что ранение получено в ходе боевой операции, рядовой Сергей Пивоваров так и не получил. Хоть и мелко, но все же…
Рейд явно затягивался. Уже неделя прошла, а ему конца и края не было видно. Развернувшись всеми подразделениями по фронту, полк планомерно прочесывал один кишлак за другим. Духи, видя серьезность намерений шурави, предпочли не связываться и, отойдя подальше, ограничивались эпизодическими ночными обстрелами и работой снайперов с длинных дистанций. Если бы боевые действия проходили в другом районе, моджахеды, конечно, не спустили бы неверным такой наглости, такого продвижения в глубь своей территории (за первую неделю с момента начала операции войска отошли на сорок километров от лагеря части), но поскольку урочище Аргу являло собой равнину, где свободно маневрировала бронетехника (а подполковник Смирнов, кроме всего прочего, задействовал в выходе не только по половине стоявших по "точкам" первого и третьего батальонов, но еще и всю полковую артиллерию, всю реактивную батарею "Град", все "Шилки" и, вдобавок, две роты танкового батальона), – деваться "воинам ислама" было некуда. А, учитывая, что каждый мотострелковый взвод располагал тремя БМП – 2, становилось ясно: серьезных эксцессов со стороны духов не предвидится. К тому же стояла отличная солнечная погода, и в воздухе постоянно курсировали вертолеты полковой эскадрильи.
