Управившись, Саша уселся в импровизированную крепость и принялся наблюдать за прочесыванием. Внезапно слева от него гулко грохнуло, и что-то горячее резко хлестнуло по щеке. Удивляясь самому себе, Саша стремительно растянулся на дне окопа и услышал над головой взрыв дикого хохота. Братусь, сидевший позади метрах в пяти, проронил излюбленную фразочку:
– Нэ спы – замэрзнэш!
В самый разгар веселья вмешался взводный:
– Хорош, мать вашу, тащиться! Гора, смотри – уходит!
Наставничек, отирая тыльной стороной руки, выступившие слезы и продолжая от смеха мелко всхлипывать, небрежно приложился и еще два раза подряд грохнул куда-то вниз. После каждого выстрела над выложенным Сашиным бруствером пролетали мощно выбрасываемые затвором гильзы.
Присмотревшись вниз, Саша увидел, как по дороге, ведущей от кишлака, какой-то чурбан в километре от них спешно разворачивает своего ишака. Два фонтана вздыбленные в нескольких шагах перед ним пулями, видимо, оказались веским аргументом в пользу возвращения назад.
– Подействовало… – подытожил Братусь.
– Ой! Какая глубина… А-хр-хренеть! Как ты догадался?! – тут же вмешался Шурик и, уже переключившись на Сашу: – Эй! Военный! В штаны не наложил?!
– Да я… не ожидал просто!
Все вновь заржали.
– Да хватит веселиться! – не выдержал взводный. Что на вас нашло? Все! Сейчас разведка сваливает – мы вслед за ней.
Что будет дальше, знали все, естественно, кроме рядового Зинченко.
К полудню добрались до "своего", как выразился Пономарев, кишлачка. Позади пылило еще четыре машины – первый взвод и отделение саперов.
Населенный пункт раскинулся на гладкой, словно шахматная доска, равнине, а посему, обложив селение со всех сторон БМПэшками, пехота с ходу вошла в узкие лабиринты дувалов. Саша вместе с вертевшим в разные стороны длинным стволом автоматической пушки Матаичем остался в машине. На робкую попытку напроситься на "шмон" Братусь совершенно серьезно ему ответил:
– Ты шо, с глузду зъихав?! А сухпай бороныты вид загарбныкив?
– Чем-то озабоченный Гора – явно было не до подопечного – только отмахнулся:
– Успеешь…
– То тут, то там в кишлаке раздавались одиночные выстрелы.
– Замки сбивают, – перехватив недоуменный взгляд, пояснил Матаич.
Примерно через полтора часа вернулись. Гора, улыбаясь, с самым невинным видом сунул Саше несколько тонких и твердых, пропахших кизяковым дымом лепешек. Этот пепельно-песочный хлеб напоминал скорее картон, нежели пищу, настолько он был пресен и упруго-жесток. Саша с горем пополам управился с небольшим кусочком и, брезгливо скорчив физиономию, отдал "подарок" Тортилле; тот без всякого стеснения все умял за пару секунд.
