– Но это вовсе не означает, что надо предать забвению все, чему меня выучили вы с дядей Рене.
– Я не считаю, что история искусств – пустое занятие, – спокойно сказала она и стала глядеть на фьорд. – И, по-моему, печально и глупо, что ты перестал заниматься музыкой. Мне совсем не по душе эта нынешняя деятельность, если ты имеешь в виду ее, и меня совсем не радует, что ты водишься с людьми, которые зарабатывают так много денег.
Она произнесла это с неожиданной твердостью и против обыкновения вполне связно. Стало быть, она обо всем этом думала, он по-прежнему был предметом ее забот.
– Дорогая мама, – сказал он, усевшись на низкий подоконник лицом к морю. – Я думал, ты обрадуешься, если я чем-нибудь займусь, а в наше время единственное стоящее дело – это загребать деньги.
– Только не в моих глазах, – быстро возразила она. – Да, да, я знаю, вы говорите, что мне рассуждать легко: я обеспечена – но разве это такой большой грех? Да, к счастью, я обеспечена и рада, что могу не слышать об этих отвратительных людях, которые высунув язык мечутся между биржей и еще бог весть чем, чтобы в свободное время еще пуще щеголять своими дурными манерами... – Она поднялась в необычной для нее запальчивости и стояла, глядя на темный залив. Послышался шум поезда, который прошел под окнами, разбрасывая искры в темноте. Когда шум затих, она продолжала: – Ты думаешь, я не вижу их здесь в заливе, когда они катаются на своих роскошных яхтах? Они непристойны, они сами и их девицы... Кстати, о девицах, в «Космораме» идет чудесный фильм с Хенни Портен «Женщина, на которой не женятся».
Он почувствовал, что она глядит на него. Стало быть, она к чему-то клонит. В таком случае намек на фильм был слишком уж прозрачен. Его охватила тревога, к тому же он подумал, что пора уходить. Ночь еще только начиналась. Он торопливо допил виски дяди Мартина.
– Как видно, они считают, что настало их время! – сказал он с напускной беспечностью.
– Как видно... – Она отошла от окна. – Тебе, наверное, пора, – сказала она мягко, но с призвуком горечи. – Я хочу, чтобы ты знал одно – по-моему, тебе вовсе не надо торопиться и пускаться в так называемые практические дела – вообще в какие-нибудь дела ради этой цели.
Он подумал: «Неужели матери так ревнивы по самой своей природе? Неужели она не может примириться с тем, что у меня есть эта девушка, хотя знает, что у меня были до нее многие другие, неужели не может примириться только потому, что слышала о ней и что она привлекает к себе внимание?» Он решил ее удивить. Он снова сел и весело сказал:
