Тишина | страница 8



– Привет, Шурочка! - воскликнул Константин на пороге. - Холодище адово, а вроде посетителей нема! Один Павел тебя, что ль, тут веселит? А ну-ка налей нам по сто граммов коньячку для приличия!

– Здравствуй, Костя! На работку собрался с самого ранья? Мороз-то надерет сегодня…

Женщина, не без кокетства улыбаясь чуть подкрашенными губами, зазвенела на мокрой стойке стаканами, повернувшись толстым телом, погрела ладони над огненной электрической плиткой. Красными пальцами взяла коньячную бутылку. Парень поставил недопитую кружку, детски светлые глаза настороженно обежали фигуру Сергея, задержались на погонах.

– Познакомьтесь - мой школьный друг Сергей! Капитан артиллерии, весь в орденах, хлебнул дыма через край, - представил Константин, перчаткой смахивая крошки со стола. - Шурочка, мы торопимся!

Парень подхватил костыль, ковыльнул к Сергею, протянул жилистую руку, сказал:

– Павел. Сержант. Бывший шофер. При "катюшах". - И озадаченно спросил: - А ты капитан? Когда же успел? С какого года? Лицо-то у тебя…

– С двадцать четвертого, - ответил Сергей.

– Счастли-и-вец, - протянул Павел и повторил тверже: - Счастливец… Повезло.

– Почему счастливец?

– Я, брат, по этим врачам да комиссиям натаскался, - заговорил Павел с хмурой веселостью. - "С двадцать четвертого года? - спрашивают. - Счастливец вы. К нам, - говорят, - с двадцать четвертого и двадцать третьего года редко кто приходит". А я с двадцать третьего… Ранен был, капитан, нет?

– Три раза.

– Все равно счастливец, - упрямо повторил Павел. - Только оно, капитан, счастье-то, по-разному выходит…

– Эй, хватит там про счастье! Его как подарки на елке не раздают! - крикнул Константин, раскладывая на тарелке бутерброды. - Садись, Сережка! А ты, Павел?

– Нет, не буду я. Пива можно, - ответил Павел, садясь возле Сергея и вытянув левую ногу. - Нельзя мне с градусами пить. Спотыкнешься еще. Я ногу лечу. По утрам часа два гимнастику ей делаю.

– А что с ногой? - спросил Сергей.

– Так. Ничего. Осколком под Кенигсбергом. А работать надо?.. - вдруг спросил он высоким голосом. - Работать-то надо? Как же жить? И вот тебе оно, капитан, мое счастье… Куда ни кинь - везде клин. Ни в грузовые, ни в такси не берут. Кому нужен я? Нога… Как жить? Вот и говорю: счастливец ты, капитан, - с откровенной завистью сказал Павел, жадно осушил кружку, перевел дух, раздувая ноздри коротенького носа.

– Завидовать мне нечего, - сказал Сергей. - Профессии никакой. Десять классов и четыре года войны.