Однако, как мы знаем, у каждого достоинства есть продолжение в виде недостатка. У трансперенси такое продолжение — доносительство. Я могла бы привести бесконечное количество примеров доносительства, не меньше, чем Йел Ричмонд — вранья в России. Доносят: ученик на ученика, водитель на другого водителя, сосед на соседа, студент на преподавателя...
На моей лекции девочка поднимает руку: «Мне звонила Морин, просила сказать, что она сегодня не придет, у нее заболела мама, — она делает небольшую паузу. — Но я встретила ее маму на улице, она шла на работу». Я смотрю на лица студентов — никакого осуждения.
Профессор Борис Покровский, русский иммигрант, считался лучшим преподавателем на кафедре славянских литератур. И очень строгим. Памятуя закалку Московского университета, где он работал до эмиграции, он выставлял отметки строго за знания, не делая исключений. Это, разумеется, нравилось не всем студентам. И вот на него поступил донос. Потом еще один. Потом третий. Его упрекали в необъективности, в фаворитизме, в любви к одним (на самом деле сильным студентам) и нелюбви к другим (конечно, слабым). Кончилось тем, что с ним не перезаключили очередной контракт. Я очень сочувствовала Борису, но все-таки слегка сомневалась: может, в доносах и была какая-то доля правды? Пока однажды похожая история не приключилась лично со мной.
Перед началом курса я предупредила студентов: поскольку курс авторский, то есть я сочинила его сама, то учебников никаких нет. Поэтому очень прошу занятия не пропускать: два раза еще прощаются, но если пропусков больше, то семестровая отметка автоматически снижается на один балл. Кто-то пропустил одно занятие, кто-то два... Джоан отсутствовала шесть раз. Я сказала, что вынуждена снизить ей оценку. Она кивнула, я решила, что в знак согласия.
Однако вечером того же дня мне позвонил заведующий кафедрой. Он сообщил, что получил по электронной почте письмо: Джоан жалуется на мое пристрастное к ней отношение, на явную недоброжелательность, поскольку только ей одной я снизила оценку на один балл. Я все объяснила, и заведующий сказал, чтобы я выбросила это из головы, он сам напишет студентке ответ.
На следующий день меня разбудил в восемь утра звонок из деканата. Секретарша сообщила, что теперь уже на имя декана пришло письмо, где слово в слово повторяется то, что было в первом. Я попросила соединить меня с деканом и теперь уже ему объяснила ситуацию. Он с минуту молчал, а потом сказал: «Видите ли, ваш курс факультативный, и если студенты вами недовольны, боюсь, нам не удастся его возобновить на будущий год». К счастью, к концу года студенты оценивали работу своих преподавателей. Почти все выставили мне высокие баллы, и курс оставили.
