Следом за белым Майкловым пикапом я подогнал своего Голубого Жучка к собору Святой Марии Всех Ангелов. Это большая, очень большая церковь, этакая местная достопримечательность. Если вы поклонник готической архитектуры, вы найдете ее здесь в достатке. Мы припарковались позади собора и подошли к черному ходу – простой дубовой двери, обрамленной заботливо ухоженными вьющимися розами.
Майкл постучал, внутри залязгали засовы (много засовов!), и дверь отворилась.
Дверь нам отворял сам отец Энтони Фортхилл. Лет ему было под шестьдесят, он начинал лысеть, но, в общем, возраст ему шел. Он был одет в черные тренировочные штаны и черную рубашку с накрахмаленной белой «колораткой». Ростом он был, конечно, повыше, чем Широ, но все равно ниже всех остальных; его взгляд из-под очков показался мне беспокойным.
– Удачно? – спросил он у Майкла.
– Отчасти, – ответил Майкл и протянул тряпичный сверток. – Спрячьте это в ларец, будьте добры. И нам нужно наложить шину.
Фортхилл зажмурился, потом взял сверток с почтением, с каким обращаются обычно со взрывчаткой или смертельно опасными вирусами.
– Сейчас. Добрый вечер, мистер Дрезден. Заходите, заходите.
– Отец, – отозвался я. – Рад видеть вас... хотя время вроде как ближе к утру.
Фортхилл честно попытался улыбнуться мне, потом повернулся и скрылся в глубине коридора. Майкл провел нас вверх по лестнице, в кладовую, где половина ящиков была сдвинута к стенам, закрывая окна, чтобы освободить место для нескольких раскладушек. Пара разномастных керосиновых ламп заливала помещение неярким золотистым светом.
– Пойду принесу еды и питья, – объявил вполголоса Майкл, не отходя от двери. – И мне нужно позвонить Черити. Саня, ты бы лучше посидел спокойно, пока мы не займемся твоей рукой.
– Я в норме, – заявил Саня. – Могу помочь с едой.
– Сядь, парень, – негромко фыркнул Широ и подошел к Майклу. – Ступай позвони жене. Я займусь остальным. – Они вышли вдвоем, и голоса их стихли в коридоре.
С полминуты Саня угрюмо смотрел на дверь, потом опустился на раскладушку.
– Я так понял, вы используете силы магии, да?
Я скрестил руки и прислонился к стене.
– А что, так заметно?
Он блеснул белыми зубами.
– Вы давно в викканцах?
– Где-где?
– В язычниках. В колдунах.
– Я не колдун, – возразил я, косясь на дверь. – Я чародей.
Саня нахмурился:
– А что, есть разница?
– Чародей начинается с буквы «Ч».
Он нахмурился еще сильнее.
– Никто не хочет меня понять, – буркнул я. – Викка – это религия. Ну, менее определенная, чем большинство других, но все-таки религия.
