Ратибор принял сразу, ждал. Олекса совсем повеселел. Ступив в горницу, снял шапку, степенно перекрестился на икону, после уже перевел глаза на Ратибора. Тот сидел на лавке и, усмехаясь, с издевкою глядел на купца, как будто подгонял: «Ну, ну, еще! Что ж ты? Смелее! Еще чуток!»
Мужику Ратибор махнул рукавом, не глядя: не нужен! Тот вышел.
– Что ж не прощаешь, купец, чего тебя привели?
– Усадил бы сначала!
Ратибор поднял бровь, побледнел, зрачки наглых, навыкате глаз застыли.
– Садись! – переломил себя, усмехнулся снова. – А ты с норовом, видать, купец! Люблю!
– Любишь не любишь, того не ведаю. Звал-то зачем? – отмолвил Олекса, усаживаясь на лавку.
– Думаешь, за железо спрошу, что без виры провез? – негромко произнес Ратибор.
Олексу бросило в жар.
– Ве…
«Вестимо», – хотел сказать, поймал себя за язык, поперхнувшись, докончил:
– Ведать не ведою ничего.
– И что ты изменник, переветник немецкий, не ведаешь? Может, ты и того не знаешь, что отец твой немцам служил?
Олекса раскрыл рот и застыл.
– И кого ты даве с обозом привез, неведомо тебе?
Олекса молчал, горница закружилась в глазах.
– Вот что, купец, шутить не будем. За железо, что Озваду продал, заплатишь пять гривен. Мне заплатишь, за то, что промолчу. А коли другие узнают – на себя пеняй. А о другом…
– Отец, я – переветники?! – выдохнул наконец Олекса. Пять гривен сейчас для него мало что значили.
– Да, купец. Отец твой с Борисовой чадью, с изменником Твердятой дело имел.
– То когда было?! Да и не было того! Отец на Чудском сражался!
– Ну, давно ли, нет – яблоко от яблони недалеко падает! А чего тебя Жирослав, покойник, не тем будь помянут, так любил? Мотри, невесту высватал! Тоже давно было? Эх, купец! Железо ты продал, а одно ли железо привез из заморской земли? Сам прежде, а возы потом? А где ты половину обоза потерял-посеял? А что в тех было возах, железо, баешь?
– Железо, одно железо! – смятенно пробормотал Олекса.
– А ежель я на совете, в братстве заморских купцов твоем, докажу, что покойника Творимира сын, купец Олекса, нынче с краденым железом, тайно…
– Не краденое. Мое! Сам ты, сам ты…
– С краденым железом, – жестко повторил Ратибор, – иноземного соглядатая привез, и послухов на то представлю…
– Соглядатая?!
– Да. И не впервой. А что возят, переветничают, то всем ведомо.
Допрежь только не сыскать было кто. А теперь… Сам ты при возах не был, не докажешь. А что за тайный воз твой ночью завозили с Неревского конца?
– Дак то…
(И взмок: чуть бы – и Дмитра выдал!) – А на немецком дворе посол незван неведомо кто в тот же день объявился. Дак как же не ты! Теперя, ежели я на то все послухов представлю, кому поверят?
