Обладающий эльфийским зрением, чуть сгибаясь под тяжестью мешка, философ-наркоман бежал первым, остальные спешили след в след, стараясь не отставать. Остановились на чистой, серебряной от лунного света поляночке, потому как Миллавеллор просто рухнул носом в мухомор, категорично отказываясь идти дальше. Первое, что сделал Иван, так это полез в мешок за формой и, попросив не смотреть, быстренько переоделся. Чёрную монашескую рясу он с наслаждением зашвырнул в кусты…
– Ваня-я, вы просто попси-секси! Я не удержалась на подсмотреть…
– Может, тут у кого попей и секси, – не совсем уловив суть, надулся молодой человек, – но любые намёки насчёт моей попей меня, как православного казака, только оскорбляют!
– Ой, мама, чем оскорбляют, чем?!
– А не фиг подсматривать!
– Вам ещё не говорили, что вы жуткий зануда?! – томно потянулась Рахиль. – Ну, хотите – подсмотрите за мной, мне таки будет чуть-чуть приятно. Включайте музыку – я переодеваюсь!
Такого откровенного напора Иван вынести не мог и, разумеется, демонстративно отвернулся, на что и рассчитывала хитрая еврейка. Правда, Миллавеллор повернул было голову в её сторону, но, столкнувшись с холодным взглядом бывшей военнослужащей, липкий блеск в его глазах мгновенно погас. Тем паче что на голову ему плюхнулась сброшенная девицей ряса… Когда историческая справедливость в одежде была восстановлена, а эльф определился с направлением, они успели пройти по тропинке от силы метров сто, как подъесаул упреждающе поднял руку…
– Смотрите, кто это?
Между стволами деревьев беззвучно скользили строгие фигуры в белых одеяниях.
– Эльфы? Лесные духи? Какие-нибудь озабоченные привидения?
– Таки нет… По-моему, это Белое Братство!
Миллавеллор резко прервал их спор, силой заставив ребят лечь за сухой корягой. Пока Рахиль брала на мушку потенциального врага, Иван насчитал, по меньшей мере, тридцать адептов Дэви-Марии-Христос. Когда последний скрылся из виду, казак задал глупый вопрос:
– Интересно, куда это они посреди ночи?
Рахиль многозначительно переглянулась с эльфом, тот отрицательно покачал головой. Израильтянка встала, поставила «галил» на предохранитель и закинула его за спину, явно готовясь к преследованию. Миллавеллор, наоборот, прижал к груди Священный меч, всем видом давая понять, что своё он уже получил и на дальнейшие неприятности нарываться не намерен. Рахиль презрительно фыркнула и даже пнула ногой какой-то безвинный кустик (не просто так, а с намёком!). Остроухий тип предпочёл намёк игнорировать, так как не увидел в нём ответа на живо интересующий его вопрос: «А если меня убьют?» Пока вот так насыщенно продолжался их немой разговор, на казака снизошло ожидаемое озарение:
