Каким сложился образ Боона в его отечестве? Нет дыма без огня - приведу для примера фразу, дающую представление, почему в католической Фландрии за этим автором закрепилась репутация богохульника: "Единственная книга, которая меня интересует, - это "Учебник психиатрии" Бумке. На мой взгляд, в ней есть все, что надо знать о человеке. Говорят: читайте Библию, вот книга книг. Но кто способен понять Библию, если он не прочтет сначала Бумке?" (цитата из автобиографического рассказа "Платная библиотека", 1949).
Заведующая умонастроениями советская машина зачислила Боона по наиболее левому департаменту. Нельзя проигнорировать реальные "улики": после освобождения Бельгии в 1944 году Боон - очень недолго - работал в коммунистической газете "Het rode vaan" ("Красное знамя"). Однако в романе "Менуэт" (менее чем через десять лет после конца упомянутой службы) alter ego этого автора выглядит уже беспримесным анахоретом и мизантропом.
Что касается общеевропейских толкований: принято считать, что многие мужские персонажи Боона, являющиеся его воплощениями, отчаянно переживают разлад между дряхлеющей плотью и прежней свежестью - увы, бесплодных телесных желаний. С моей точки зрения, такая (рассчитанная на общепонятное "житейское сочувствие") дефиниция здесь не очень уместна. Например, главный мужской персонаж "Менуэта" как-то совсем мало цепляется за жизнь. То есть не цепляется за нее вовсе. То есть, конечно, ему мерзопакостно было бы погибнуть, например, от бряцающих оружием троглодитов в военной форме, но к завершению собственных счетов с жизнью он, несомненно, готов.
Тут мы подходим к самой главной точке в мировоззренческой системе Боона. Начнем с отчаянных выпадов мужского (безымянного) персонажа в "Менуэте" против чуждой ему среды. Страница за страницей эти выпады перерастают в нескрываемый, бессильный, почти мифологический ужас героя перед существами - формально одной с ним крови, которые "много работают и мало думают"; проще было бы сказать - не думают вовсе и растаптывают в зародыше мысль как таковую. Конечно, "натурщиками" для упомянутых существ послужили люди из детства самого автора (слишком уж много "совпадающих данных"), а затем из даже более позднего периода, когда он, не сразу вырвавшись из лап той косной среды, еще долго чувствовал себя зависимым, беспомощным и во всем сразу виноватым подкидышем. Однако совсем уж близоруко и одномерно было бы трактовать это неприятие лишь в узкосоциальном аспекте.
