Над ними фата венчала скрипку, как праздничный букет, подаренный замечательной исполнительнице поклонником ее таланта…
* * * * *
Умиротворяющая тишина, которая, казалось, невидимым куполом накрыла Олю и Сашу, время от времени нарушалась шумом проезжающих за окнами машин. Оля, приподнявшись на локте, осторожно указательным пальцем дотронулась до пулевого шрама на Сашином боку:
– Саша, брось все это, а?
– Что именно?
– Ну, ты же умный, одаренный, а разбойник, – вкрадчиво сказала она и прижалась лицом к его ладони.
– Разбойник… – усмехнулся он и погладил ее, как маленькую, по голове. – Думаешь, я об этом не думал? Думал… Так странно… Понимаешь, был момент, казалось, все: убьют или сяду. Даже клятву дал пацанам. А потом раз – и все утряслось! Да ты же помнишь, тогда, на даче.
Оля шумно вздохнула:
– Но сейчас-то два года прошло.
– А мне нравится, Оль. Это такая жизнь… реальная, что ли. Как в мезозойскую эру, – помолчав, Саша встряхнул ее за плечи. – И море, море, огромное море денег! Знаешь, как мы года через два заживем? Даже не через два года, через год!
Оля вздохнула: ну что он, прямо ребенок, честное слово, будто все в игрушки играет в песочнице:
– Ой, Саш, да при чем здесь деньги? Страшно это все… Знаешь, мне родители сегодня приснились. Будто они живы, мы все в Анапе и купаться пошли. И я заплыла так далеко, за буйки, что их не вижу. Фигурки какие-то, как мураши на берегу. Плыву, и только слышно, мама меня зовет: «Олюшка! Плыви назад! Олюшка, я боюсь!»…
Саша наклонился к Оле и нежно поцеловал глаза, щеки, теплые губы:
– Ну что ты, зайка? Я же с тобой, я люблю тебя, что ты?
Оля погладила рукой Сашино плечо, на котором был выколот небольшой, величиной с пол-ладони кельтский крест. Мизинцем она провела по очертанию странного креста:
– Саш, а ты во все это веришь? И почему этот крест не такой, как у всех?
– Но я ведь тоже не такой, как все, – почти всерьез ответил ей Саша. – А крест такой потому, что кельты, в отличие от многих других, не предали своих предков, а просто соединили в своей религии, в образе как раз этого креста, языческое солнце и веру в Христа. А верю ли я во все это? Знаешь, Оль, мне иногда кажется, что не в свое время родился. А может, я когда-то уже и рождался. Вовремя. И был настоящим кельтом.
– Но они же жестокие были, Саш.
– Они были просто воинами. Строгими, но справедливыми. Кстати, забавно – кельтская знать, что женщины, что мужчины, носили холщовые рубахи и что-то вроде шерстяных плащей. Штаны, как это ни смешно, носили исключительно простолюдины.
