Путь же Теней Ветра заключался во многих умениях: в том, как расслаблять мышцы – для отдыха или чтоб выскользнуть из захвата в рукопашном поединке; в том, как скрыться с глаз противника – прыгнуть, прилечь на землю, метнуться змеей, обойти со спины, стать невидимым на мгновение, а после продлить этот миг, сделавшись отблеском лунных лучей в быстрых водах; в том, как нанести удар, вложив в стремительное движение ровно столько силы, сколько нужно, чтоб добиться своего – ранить, прикончить, оглушить, продемонстрировать превосходство. Впрочем, основой основ все-таки являлась быстрота. Те, кто прошел обучение у Чочинги, умели двигаться с поразительной скоростью, присутствуя будто бы в трех местах разом: и перед противником, и за его спиной, и в некотором безопасном отдалении, где не могли их настичь ни секира, ни копье. Они действительно уподоблялись тени ветра, ибо невидимый ветер все-таки можно ощутить, тогда как тень его незрима и неощутима. Но удары этих призрачных теней были смертоносными.
Ударов – не приемов, а именно ударов – насчитывалось три. Первый – удар на поражение, приводивший к молниеносной смерти, который полагалось наносить в сердце, в горло, в висок, в затылок или спинной хребет. Прочие области тоже не были под запретом, но считалось, что убийство двумя или тремя ударами говорит о недостаточном мастерстве победителя. Убивать надо было быстро и сразу, не продлевая агонии противника, дабы он не испытывал ни телесных, ни душевных мук.
Второй тип удара демонстрировал превосходство над врагом, для чего полагалось нанести ему ранение. Раны у воинов-тай не рассматривались как признак доблести, и любой шрам в их глазах был лишь свидетельством неуклюжести и неумения защищаться. Самым позорным считался рубец на животе, над пахом; о таких бойцах говорили, что их детородный орган висит на кончике вражеского клинка.
Наконец, был милосердный удар, которым противника оглушали, дабы, оставив его в живых, отрезать полагавшийся трофей – палец, ухо или то и другое вместе. Такая потеря не считалась позорной, и редкий боец, доживший до сорока, мог похвастать всеми пальцами и ушами. Если мог, то это свидетельствовало о великом искусстве и немалой удаче, о том, что этот воин – сильнейший среди сильных, достойный сделаться Наставником. Титул Наставника ценился превыше прочих, и в каждом клане их было десятка два или три; а таких, как Чочинга, со Шнуром Доблести до колен, не больше дюжины на весь огромный материк.
