- Ага, - неопределенно сказал Илья, глядя вверх, на железный навес, по которому дробно стучало, скребло и корябало. - Осенний карнавал в парке культуры и отдыха. Только смотри, какие красивые штуки с неба сыпятся! - И он подхватил со ступеньки длинный осколок зенитного снаряда, зазубренный кусочек серого металла, упавший сюда с покатого навеса. - А знаешь, Володька, угодит такая штука с верхотуры на голову, укокошить может дуриком. Вот тебе и получится: от своего осколка пострадал.
Владимир потрогал и пощупал осколочек, еще не потерявший тепло, заостренными краями колющий пальцы, осмотрел его с интересом человека, нашедшего крупицу космического тела, сказал не без сожаления:
- Зениток много, но почему не собьют ни одного?
- А тебе, парень приятной наружности, никак невдомек, что значит сбить "юнкерс"...
Дежурный, не досказав фразу, вскинул глаза к небу, точно молитвенно вслушиваясь взглядом в неутихающее над головой безумие, а там, откуда-то из невидимых воздушных тоннелей, из закоулков высот сорвался и на всей скорости отвесно помчался к земле трамвай, стал падать все вниз и вниз по сумасшедше визжащим рельсам, так пронзительно впиваясь в воздух этим визгом, скрежетом, воющим звуком гигантского металлического тела, что острая жаркая боль всверлилась в уши от накрывшего землю дикого звука.
Отвесные рельсы оборвались над крышами - трамвай, уже кувыркаясь, несся к земле без скрежета колес по рельсам, железный визг достиг предельного неистовства. Потом огромное, тяжкое глухо ударило в землю, затрясло ощутимым колебанием цементный пол под навесом подвала, и ураганный грохот позади домов землетрясением качнул улицу. Разрыв ослепил огненным смерчем, поблизости зазвенели, разбиваясь, стекла. Ветер поднял в воздух жестяные листья, клочки афиш, обрывки газет с мостовой, - дохнуло железистым нутряным теплом, как будто земля разверзлась вокруг Арбата.
И Владимир, отброшенный ныряющим сотрясением пола к ступеням, увидел пустынный ужас в обмершем взгляде дежурного, бледное, злое лицо Ильи, обращенное на стену соседнего дома, что наискосок расползалась, разрезалась зигзагом трещины, обнажившей за штукатуркой фасада красную утробу кирпича, откуда струйками сыпалась пыль.
- Ну-у, лупанул! - сказал громко Илья и глянул на Владимира несмеющимися глазами. - Сюда б угодила, пыль от нас осталась бы...
- Не угодил, - насильно выговорил Владимир, намереваясь ответить Илье невозмутимым тоном, но вмиг исчезло зрелищное возбуждение, созданное зенитным огнем, не помешавшим немецкому самолету сбросить на центр города что-то гигантски чудовищное, прокатившееся землетрясением по всем окрестным улицам.
