– Здравствуй, бабушка!
– Эрика, милая, – бабушка наклонилась из кресла, обняла ее. – Ну, наконец-то. Я думала ты уже совсем забыла свою бабушку Гретхен.
– Нет, бабушка, что ты, – Эрика выкрутилась из бабушкиных рук, пахнущих мятой. – Знаешь, кого я встретила по дороге?
– Кого, милая?
– Ох… одного человека. – Эрика вовремя вспомнила про игру, которую придумал Рудольф.
Условием игры было – не рассказывать про охотника, если патер Ладвиг в гостях у бабушки.
Священника здесь не было. Если он еще не приходил, рассказывать было нельзя. Но если он уже ушел, то можно. А рассказать так хотелось!
– Какого человека? – спросила бабушка, покачиваясь в кресле.
Отложив вязание в сторону, она сложила ладони поверх пледа.
– Патера Ладвига, – нашлась Эрика. – Он к тебе еще не заходил?
Надо же, и врать не пришлось. Все-таки она ужасно находчивая.
– Был и уже ушел, – сказала бабушка. – Даже чаю не выпил. Вечно он куда-то спешит, наш патер
Эрика тут же обрадовалась и огорчилась.
Огорчилась, что игра закончилась, даже не начавшись. Теперь ей не надо подавать тайный сигнал Рудольфу, если патер Ладвиг в доме.
А обрадовалась возможности рассказать бабушке Грете про сероглазого охотника.
– Охотник? Вервольфы? Милая, никаких вервольфов не бывает, – бабушка покачала головой в белом чепце. – Нельзя же слушать, что тебе рассказывают всякие бродяги.
– Он не бродяга!
– Бродяга, а кто же еще? Ходит по лесу, пугает маленьких девочек.
– Бабушка, он меня не пугал.
– Надо будет сказать матери, чтобы пожаловалась полицмейстеру. И заперла тебя дома на пару дней.
Эрике хотелось расплакаться. Ну почему, почему взрослые всегда все портят? Никакой Рудольф не бродяга! И не надо ничего рассказывать толстому уродливому полицмейстеру!
– Милая, а теперь сделай, пожалуйста, бабушке чай, – попросила бабушка Грета. – Вскипяти чайник и завари. Справишься?
– Конечно, бабушка.
Эрика шмыгнула носом. И, нарочно пришаркивая ногами, как бабушке не нравилось, поплелась к печке.
От обиды она даже забыла, что Рудольф ждет хоть какого-то ее знака, спрятавшись в зарослях.
Пузатый бабушкин чайник, купленный еще до рождения Эрики на бременской ярмарке, скоро начал булькать и шкворчать. Эрика залезла на стул и вынула из буфета чашки. Свою маленькую, с рисунком цветов. И большую зеленую бабушкину.
Спустившись, Эрика поставила чашки рядом. Положила в свою три ложки сахара. Сахар бабушка держала только для гостей, у нее была такая болезнь, что ее нельзя было сладкого.
