Отец остался очень доволен и обещал сделать все, что было в его силах, чтобы пополнить мою коллекцию. В последующие годы он убедился, как она умножилась в сотни раз. Накануне революции эта библиотека состояла из 20.000 томов и считалась самой полной библиотекой по морским вопросам в мире. Советское правительство превратило мой дворец в клуб коммунистической молодежи, в котором, из за неисправности дымоходов, возник пожар. Огонь уничтожил все мои книги до последней. Это совершенно невознаградимая потеря, так как в моей библиотеке имелись книги, полученные мною с большим трудом от моих немецких и английских агентов после долгих и упорных поисков, и восстановить эти уники буквально не представляется возможным.
6.
Тем не менее, мне все же не удалось избежать службы и в частях петербургской гвардии, и, пока наш корвет Рында снаряжался в кругосветное плавание, я отбывал службу в Гвардейском Экипаже. Эта часть занимала среди петербургского гарнизона неопределенное положение. Армия смотрела на нас, как на чужих. Флот называл нас сухопутными увальнями. В наши обязанности входило нести летом службу на императорских яхтах, а зимой занимать караулы во дворцах и казенных зданиях наряду с частями петербургской гвардии. Назначенный командиром первого взвода роты Его Величества, я проходил с моими матросами строевые занятия, занимался с ними грамотой и словесностью, уставами и держал с ними караулы.
Раз в неделю мы должны были нести караульную службу круглые сутки, что не любили ни офицеры, ни матросы. Командир Гвардейского Экипажа, адмирал старой николаевской школы, любил неожиданно проверять нас по ночам, и это заставляло меня ходить по четыре часа подряд по глубокому снегу, обходя часовых и наблюдая, чтобы эти рослые молодые парни, страдавшие от холода, не задремали на часах.
Чтобы самому не поддаться искушению и не заснуть, я любил в эти ночи подводить итоги тому, что я называл моим умственным балансом. Я составлял активы и пассивы, группируя мои многочисленные недостатки под рубрикой долги без покрытия, которые необходимо ликвидировать при первой же возможности. Стараясь быть честным с собой самим, я пришел к заключению, что мой духовный актив был отягощен странным избытком ненависти. Ненависти к личностям и даже к целым нациям. Я старался освободиться от первой: моя вражда, против отдельных личностей заключалась, главным образом, в ненависти к моим наставникам, педагогам и опекунам. Но этой ненависти я долго преодолеть не мог.
