Когда у внуков не хватало сил выстроить Белую вежу, достающую Кладовеста и небесного пространства, где жил дед, он сам спустился к ним на землю.
Должно быть, владыка солнца вообще не доверял Перуну и готовился к худшим временам, ибо снял с себя бычью шкуру и подал внукам – даже старцы изумились, глядя на незащищенное, красное от крови тело Даждьбога.
– Только так я могу чувствать землю, – объяснил он.
– А что же нам делать со шкурой? – спросили волхвы.
И тогда владыка солнца велел им расщепить шкуру на двенадцать тысяч слоев, каждый растянуть и выделать харатейные листы, а потом записать на них Предание. Волхвы было воспротивились, зная, что нечертанное слово утрачивает таинство и становится лживым, но Даждьбог лишь взрыл копытом землю и пошел на восток. Старцы, волхвы и жрецы с чародеями побежали за ним, но бык даже не оглянулся и скоро выбрал себе невысокую гору, поднялся на нее и ударил копытом о землю. В тот миг он оказался на маленьком, золотистом островке, напоминающим солнце, а вокруг образовался водяной кон – теплое озеро с синей водой. Бык же улегся на этот островок и велел привести к нему восемь непорочных девиц от русов.
В тот же час всем обитателям Светлой горы стало ясно, что будущее им уготовано суровое, а испытания грозят ничуть не легче, чем после гибели Родины Богов. Но делать нечего, жрецы расщепили шкуру Даждьбога на двенадцать тысяч слоев, выделали из каждого харатейные листы на весь размер да принялись записывать Предание. Волхвы же взяли от русов восемь дев, привели на гору и переправили через кон на островок, а бык велел им снять одежды и прикоснуться к его рогам. Девы стыдливо разделись, боязливо тронули рога и на глазах у арваров превратились в восемь обнаженных поляниц. Даждьбог сдернул с копыт роговицу, сделал из нее солнечные мечи, вручил богатыршам и велел встать вокруг да смотреть во все стороны света.
Так они и стоят поныне, охраняя владыку солнца.
И с той поры у арваров возник великий соблазн – выкрасть или высватать у Даждьбога одну из бессмертных поляниц, ибо считалось, что нет их более в полунощных странах.
Эту же сокровенную мысль тешил Сувор, когда в зеленый, травный Радун оказался на Светлой горе. Явился он не узнанным, ибо вместо кольчуги и лат обряжен был в белые одежды странника, и потому никто его не встретил как Князя и не приветил как Закона – жреца, стоящего за коном. Он же не обиделся, не стал отрывать их от дела – волхвы до сей поры харатьи выделывали да записывали на них предание. Еще перед странствием он выведал у знающих русов, как найти Даждьбожью гору, и, не спрашивая никого, прямиком к ней отправился.
