Вящеслава схватилась за свои волосы и сронила соколиные крылья. Даждьбог сурово наказывал самозванцев и самозванок, снимая с их голов волосы на все оставшееся время.
– Полно упорствовать, – миролюбиво произнес Сивер. – Покажи нам невесту, Вящеслава. Иль место укажи, куда отправила дочь.
Она же ничего не сказала, а оберегая свою голову, направилась к замку. Посольство в тот час последовало за ней, однако поленица шагала так споро, что варягам пришлось бежать, да и то едва поспевали. Им казалось, что дело сделано и бессмертная согласилась отдать свою дочь за Космомысла. И Краснозору, должно быть, сама сыскала и на острове держит. А того не сказала лишь из-за своего строптивого и вздорного нрава. Сейчас же приведет на свой двор и явит сватам невесту! Должно быть, Вящеславе самой надоело держать взрослую девицу под своим кровом, и у нее нужда – замуж бы отдать, да где жениха сыскать бессмертной поленице и кто из смертных отважится взять такую невесту?
Можно сказать, счастье им выпало, что родился на свет исполин Космомысл и явились на остров сваты.
Так думали ватажники, поспешая за Вящеславой, но когда оказались на дворе ее жилища, надежды сразу же позреть невесту начали угасать, ибо отшельница потому оставалась бессмертной, что всегда и в точности соблюдала обрядность жизни. Прежде всего она указала на баню, мол, сейчас выпарю, после чего переоделась в посоконное рубище, стала хворост носить и топить огромную каменку. Ей-то некуда было спешить, потому она целых три дня и три ночи то хворост носила, то горячую воду из затона, то кочергой орудовала, покуда не натопилась баня.
А варяги тем часом по двору бродили да присматривались, не покажется ли невеста, нет ли какого следа, указывающего на ее присутствие, но так ничего и не обнаружили: то ли вовсе нет Краснозоры в замке, то ли взаперти сидит. Наконец, повела их Вящеслава в баню, положила на полок и давай вениками стегать, как малых детей. Парит-парит – перевернет, да и опять пудовым веником охаживает, затем из ушата кипятком обольет, мочалом потрет и снова поддаст пару. Так было с утра до вечера, иной раз чудилось, все уж, не встать с полка, выбьет бессмертная волю из груди, ан нет, словно и впрямь богиня – подышит в лицо, окропит холодной водой и возвращается жизнь. Варяги уж и не рады были от такого обряда, но что делать – терпеть придется, пока не высватали невесту.
После бани Вящеслава привела их в замок, усадила за стол и давай потчевать. Сваты угощаются, а сами посматривают по сторонам: не откроется ли одна из дверей, не явится ли Краснозора – будто бы уж пора завершать сватовство, невесту показывать. А великанша, знай, старых вин подливает да яства пододвигает, мол, пейте и вкушайте, как положено арварским обычаем. Стол же богатырский, высокий, если сидеть за ним, то ничего не достанешь, так варяги встали на лавку и так стоя и пировали, покуда не отяжелели и спать не повалились. А Вящеслава за столом осталась, сидит, ест и пьет да на сватов поглядывает. Сивер же притворился спящим и ждать стал, не выйдет ли Краснозора, и до зари так пролежал на лавке – никто не появился.
