– Это обры безокие, – ответствовал Сивер. – Мы победили их по чести, в неравной битве.
– Кто вы?
– Арвары, внуки Даждьбога!
Помедлив, бессмертная опустила руку и искры с ее пальцев с треском ушли в землю.
– Арвары? Разве вы еще существуете? Мне мыслилось, на земле от вас остались лишь обры...
– Нет, Вящеслава, по-прежнему существуют и русы, и росы, и расы, но только не вечные, как ты.
Она не походила на старуху, бессмертные в представлении смертных не старели, ибо жизнь их казалась коротким мигом. Вящеслава выглядела воинственно: на голове высокий стальной шлем с кольчужным забралом, под длинным синим плащом выступали латы, но оружия при ней не было никакого, даже короткого засапожника. Несмотря на тяжелые доспехи, она казалась легкой, подвижной и женственной, однако время, а более всего одинокая жизнь в мире смертных коснулась и вечности: трехсаженная богатырша уже слегка сутулилась, русые волосы, спадающие из-под шлема на опущенные плечи, потускнели и взялись желтоватой сединой. Молодыми оставались лишь пронзительные и грозные голубые глаза, за которые ее так любил Ладомил.
– Что за нужда привела вас на мой остров?
– Ты поступаешь с нами, как с чужеземцами. – заметил Сивер. – А мы – варяжское посольство от Князя и Закона русов. Прежде, чем спрашивать, пусти в свой дом, в бане выпарь, напои, накорми да спать уложи. На утро сами скажем, зачем явились.
Вящеслава сурово оглядела площадь перед замком, на которой лежало мертвое обрище, склонившись, подняла с земли отрубленную голову, заглянула в лицо.
– У обров появились глаза...
– Они прозрели, потому что обрели бога. И ныне их не страшит даже море.
Бессмертная бросила голову на землю и брезгливо потрясла руками.
– Впустила бы немедля, но вы осквернили смертью мой остров.
– Мы очистим твой остров. Но как обры оказались здесь?
– Как и вы, пришли на корабле, – проворчала Вящеслава и медленно удалилась.
По арварскому обычаю, покойных сжигали в хорсе, ибо лишь с огнем можно было прорваться сквозь пространство в иной мир. Но обров отправляли в землю, дабы тело съели черви и прах превратился в ничто: никто еще из могилы не попадал на тот свет.
Это стало вечным наказанием – сражаться со своим порождением, а затем закапывать его, ибо сами безокие не хоронили своих мертвых, бросая их зверям и птицам.
Весь остаток дня варяги копали глубокие ямы на высоком морском берегу, подальше от жилища бессмертной, после чего всю ночь стаскивали и зарывали побитых обров. И пока они хоронили останки своего древнего греховного творения, Вящеслава не появлялась, и лишь наутро, когда утомленные ватажники засыпали и завалили камнями последнюю могилу, вышла из замка. На сей раз без доспехов, в пурпурном плаще со звездчатой пряжкой и убранными под венец волосами, украшенными распластанными соколиными крыльями. Должно быть, бессмертной некуда было торопиться, поэтому сначала она поднялась на гору, по-хозяйски осмотрела все четыре стороны острова, затем обошла его вдоль моря, надолго останавливаясь где вздумается, позрела на разбитый варяжский хорс, поговорила с грифоном, витающим над головой и, наконец, приблизилась к захоронениям обрища.
