Компания подобралась весьма теплая – никаких левых, все прожженные ушуисты, включая трех девушек. А.М., Сан-Сеич и Володя уже бывали в Шаолине, прочие в той или иной степени изучали китайский язык – боевая мобильная группа единомышленников, нацеленная окунуться в другую действительность с головой. Занимаем три купе, одно из которых получает статус штабного – там едут начальство, старшие тренера. На купейном столике воздвигается мини-алтарь: ставится книжка с изображением Манжушри на обложке, зажигается курительная палочка, у Татьяны находится мини-магнитофон и кассета с буддийскими мелодиями.
Красноярский перрон сдвигается влево, все быстрее и быстрее… Мы в пути!
Прокатываемся по Транссибу бесконечными сотнями километров. Вплоть до Иркутска – степи, тайга, скукотища. Однако в большом коллективе это не заметно. Одна пачка китайской лапши сменяет другую, запасы пряников тают, Михаил Викторович туманным взглядом провожает стайку шпалоукладчиц. Обсуждаются пути попадания в Нирвану как до, так и после жизни. А.М. с верхней полки аргументированно напирает на то, что Нирвана – это свобода от всего принципиально, в том числе от мяса, вина и женщин. Девчонки на нижней полке испуганно молчат, Михаил Викторович намекает на то, что надо оставить хотя бы вино. В соседнем купе Володя рассказывает очередной анекдот, вызывающий дружный хохот Славика и Роберта Васильевича. Роберт Васильевич Шин выдернут с корнем из обыденного существования в Красноярске-45 – закрытом городе, одном из последних оплотов социализма в России, и теперь он (Р.В.) пребывает в перманентно восторженном состоянии по поводу каждого проходящего по проходу китайца. Быть этническим корейцем в России, родиться в Киргизии, жить в общежитии и прямо сейчас ехать тренироваться ПРЯМО в Шаолине, не заплатив за это почти ничего – это вам не хухры-мухры, это надо понять и прочувствовать.
Ночь. С воем навстречу проносятся товарняки, скоро Иркутск. Андрюха отрабатывает в узком проходе сяохунцюань, не вызывая особого интереса у курящих в тамбуре трех дохлых китайцев. Весь вагон давно уже знает, кто мы такие и куда едем. Популярность бешеная. Каждый второй подошедший познакомится китаец, естественно, заявил, что сам (варианты: его брат, друг, двоюродный деверь) когда-то тренировался в Шаолине, просто давно все забыл, сами понимаете – семья, дети, торговля шмотками. Мы понимаем.
Байкал – жемчужина Транссиба. Мудрые инженеры-путейщики проложили дорогу максимально близко к побережью, к тому же подъезд к озеру со стороны Европы обалденно красив. Поезд тянется мимо Байкала – море и море! – часов 7-8, почти весь день. После восточно-сибирской пустоты сердце радуется чайкам и прибою, а желудок – свежекопченому омулю. А ведь когда-то, считают китайцы, Байкал входил в территорию Поднебесной, и знаменитый поэт Ли Бо родился именно здесь. Ну а мы… а мы вообще вам КВЖД подарили – парируем мы в ответ, продолжая уминать только-что купленные пирожки с картошкой. Бросаю в окно еще один взгляд – и не вижу противоположного берега. Водный горизонт сливается с небом, и Володя пытается ухватить редкий кадр своей полупрофессиональной камерой. Даже болтливые китайцы примолкают, уставившись в окна.
