Что-то ее мучило. Я потянулся к ней губами. И тут зазвонил телефон. Она взяла трубку.
– Тебя.
Голос в трубке принадлежал сержанту Риду из отдела убийств.
– Ты все еще ищешь Бога?
– Есть немного.
– Всесильное существо? Всеединого, Творца Вселенной? Первопричину всех вещей?
– Точно.
– Некто, отвечающий этому описанию, только что поступил в морг. Так что тебе лучше мотать туда по-быстрому.
Это был точно Он, и, судя по тому, как Он выглядел, над ним поработали профессионалы.
– Когда Его привезли, Он был уже мертв.
– Где Его нашли?
– На складе на Диланси-стрит.
– Улики?
– Это работа экзистенциалиста. Тут у нас никаких сомнений.
– Откуда ты знаешь?
– Все сделано тяп-ляп. Никакой системы. Чистый порыв.
– Преступление на почве страсти?
– В самую точку. И это означает, кстати, что главный подозреваемый у нас ты, Кайзер.
– Почему я?
– Всем в Управлении известно, как ты относишься к Ясперсу[16].
– Это не делает меня убийцей.
– Убийцей – нет, подозреваемым – да. Выйдя на улицу, я набрал полные легкие воздуху и попытался прочистить мозги. Потом взял такси, поехал в Ньюарк и, не доехав одного квартала до итальянского ресторана Джордино, прошел остаток пути пешком. Его Святейшество сидел за столиком в глубине зала. Самый что ни на есть Папа, пробы негде ставить. С двумя молодчиками, которых я видел в полудюжине полицейских листовок.
– Присаживайся, – сказал он, поднимая глаза от пиццы. И протянул мне руку с перстнем. Я улыбнулся ему во все зубы, но перстня не поцеловал. Это его встревожило, уже хорошо. Очко в мою пользу.
– Пиццу будешь?
– Спасибо, Святейшество. Ты ешь, не обращай на меня внимания.
– Ничего не хочешь? Салату?
– Я недавно заправился.
– Дело твое, хотя майонез у них тут – пальчики оближешь. Не то что в Ватикане, там приличной жратвы днем с огнем не сыскать.
– Давай к делу, Понтиф. Я ищу Бога.
– Считай, что обратился по адресу.
– Выходит, Он существует?
Это показалось им забавным, все загоготали. Громила, сидевший рядом со мной, сказал:
– Видали умника? Бога ему подавай.
Я малость подвинул свой стул, устраиваясь поудобнее, и прищемил ему ногу.
– Виноват. – Но он все равно запыхтел от злости.
– Разумеется, существует, Люповиц, однако связаться с Ним можно только через меня. Ни с кем другим Он разговаривать не станет.
– И за что тебе такая честь, приятель?
– За то, что я весь в красном.
– Ты об этом костюмчике?
– А ты не хохми. Это дело нешуточное. Вот я встаю поутру, одеваюсь в красное, и все разом усекают, кто тут у нас главный. Вся штука в одежде. Потому что, как ни верти, а если бы я разгуливал в джинсах и спортивной куртке, никто бы меня за религиозную фигуру не держал.
