Этот прогноз оказался пророческим. Политическое положение Саддама стало гораздо прочнее после устранения его политических противников, ситуация в Курдистане казалась менее взрывоопасной чем когда-либо, и мало что мешало заместителю председателя нарушать манифест, который он лично прокламировал и расхваливал двумя годами раньше. Но на этот раз его уверенность оказалась преждевременной, так как Барзани вынужден был постепенно возобновить отношения со своими давними сторонниками – Ираном и Израилем. Барзани даже вышел за рамки своих традиционных союзных связей и, несмотря на многолетнюю связь с Советским Союзом, который поддерживал его оружием и политическими советами, позволил уговорить себя на партнерство с Соединенными Штатами. Награда последовала немедленно: в мае 1972 года президент США Ричард Никсон утвердил план ЦРУ о передаче Барзани на протяжении трех лет приблизительно 16 миллионов долларов.
Для Барзани связи с США содержали потенциальные выгоды. Во-первых, он думал, что Соединенные Штаты как основной союзник Ирана обеспечат курдам послабления, которые шах не сможет устранить по своему произволу. Во-вторых, он хотел подстраховаться на случай возможных неблагоприятных обстоятельств, которые, как он боялся, наступят из-за заметного потепления отношений между Ираком и СССР. Первое предположение Барзани оказалось неверным и имело катастрофические последствия для курдского национального движения. Соединенные Штаты и пальцем не пошевельнули, чтобы помешать шаху предать курдов, когда после Алжирского соглашения 1975 года Багдад настолько умиротворил шаха, что тот лишил курдов своей поддержки. А страх Барзани перед тяжелыми последствиями иракско-советского «медового месяца» полностью оправдался. И снова в ущерб национальным устремлениям курдов.
К весне 1972 года Саддам пришел к заключению, что многочисленные проблемы Баас могут быть разрешены одним ударом – союзом с «неимпериалистической» сверхдержавой, Советским Союзом. В этом решении идеологии почти не было. Несмотря на социализм, провозглашаемый Баас, Саддам никогда всерьез не изучал марксизма-ленинизма, и его отношение к Советскому Союзу всегда было чисто прагматичным. Москва имела возможность решить несколько конфликтов сразу. Это был важный противовес иранской угрозе. Как непосредственный сосед Ирана – граница Ирана и Советского Союза тянется на 1 000 миль – Москва всегда была предметом забот Ирана относительно собственной безопасности. Пока Иран боялся своего гигантского соседа на севере, он не мог угрожать своим меньшим соседям. И только когда этот страх значительно уменьшился в начале 1960-х гг. благодаря улучшению иранско-советских отношений, шах мог уверенно предаться своим агрессивным амбициям относительно Ирака. Создание советско-иракской оси, рассуждал Саддам, поставило бы шаха на место.
