В результате такой политики («и пушки, и масло») крупное военное наступление на поле брани почти не ощущалось в тылу. Напротив, в стране процветание, экономическая активность, к восторгу многочисленных иностранных подрядчиков, особенно западных, преспокойно откусывающих внушительные куски от все растущего пирога иракской экономики. Строительные проекты всех видов, начатые до войны, быстро осуществлялись, бешеными темпами превращая Багдад из средневекового города в современный. Повседневная жизнь в столице никак не менялась. Светомаскировка, введенная в начале войны, была вскоре отменена, так как серьезно поврежденная и порядком истощенная иранская авиация не могла расширять войну вглубь Ирака. Продукты, в основном, были в изобилии, и черный траурный цвет на улицах Багдада встречался редко. Самыми заметными признаками войны было все растущее число женщин в правительственных учреждениях и возросшее количество азиатских и арабских рабочих, устремившихся в Багдад, чтобы заменить иракцев, выполнявших свой долг на фронте.
Разумеется, попытка изолировать население Ирака от трудностей войны не могла быть вполне успешной. В конце концов, народ численностью всего в 14 миллионов вряд ли мог совершенно не замечать многотысячных потерь (даже власти вынуждены были признать, что урон составляет около 1200 человек в месяц). Однако меры, предусмотренные Хусейном, во многом смягчали для иракского общества тяготы войны, а те, кто непосредственно участвовал в боях или пострадал лично, щедро вознаграждались властями. И без того высокий жизненный уровень офицерского корпуса повысился в очередной раз, военные имели льготы при покупке машины или дома. А семьи погибших получали бесплатную машину, бесплатный участок земли и беспроцентную ссуду для постройки дома.
Устраняя возможное общественное недовольство войной при помощи такой внутренней политики, Хусейн уделял большое внимание единственному государственному органу, который мог бы принести серьезную опасность его режиму – армии. Заставив своих сотрудников последовать его примеру и носить всегда военную форму вместо щеголеватых костюмов, он преобразил Совет революционного командования в свой военный штаб, таким образом сохраняя жесткий контроль над ходом боевых действий. Видимо, этот контроль и страх, владеющий полевыми иракскими командирами и неизбежный в условиях тоталитарной системы, были главными причинами их несамостоятельности и безынициативности. В быстро меняющейся боевой ситуации командиры были не способны принимать самостоятельные решения и постоянно обращались в вышестоящие штабы за распоряжениями и консультациями.
