Мадонна накопила денег на билет до Нью-Йорка и сообщила Флину о своем решении бросить школу и уехать, у наставника вырвался вздох облегчения. «Я разжег огонек в Мадонне. Я разжег огонек во многих, но растопка оказалась сырой. Мадонна была единственной, из кого разгорелось пламя». Знай Стив Брэй, что играет с огнем, его бы не обожгло так больно, когда Мадонна уехала, не попрощавшись. «Оглядываясь назад, — сказала она в интервью журналу „Роллинг Стоун“, — думаю, что, наверное, заставила его помучаться, но тогда я была совершенно бесчувственной. Я была занята лишь собой». Эта черта, как будут впоследствии утверждать ее критики, характерна для Мадонны на всем протяжении ее карьеры.
«Я упряма, честолюбива и точно знаю, чего хочу. Если это превращает меня в стерву — ну и пусть».
Теплым июльским утром 1978 года девятнадцатилетняя Мадонна Луиза Вероника Чикконе, не послушавшись отца, села в самолет на Нью-Йорк. Это был ее первый полет — и наиболее важный, с какой стороны не посмотреть. Она сошла с трапа в аэропорту Ла-Гардия. С собой у нее был небольшой чемоданчик, одежда, что на ней, балетные тапочки и 37 долларов скомканными бумажками в кошельке. Мадонна взяла такси и, совершенно не зная Манхеттена, просто велела водителю отвезти ее «в самый-самый центр». Таксист немного подумал и доставил ее прямо на суматошный, обшарпанный, преступный Таймс-Сквер. «С чувством юмора у него, верно, все было в порядке», — съязвил как-то по этому поводу брат Мадонны Кристофер Чикконе. Поездка обошлась в 15 долларов — чуть меньше половины всего состояния Мадонны. Мадонна со своим чемоданом в плотном демисезонном пальто — странное зрелище в разгар обычной для Нью-Йорка в это время жары — направила свои стопы на восток вдоль порнографических магазинчиков, выстроившихся по 42-ой улице, а затем повернула направо на Лексингтон-авеню. Через несколько кварталов она попала на толкучку. Пробираясь сквозь толпу, она обнаружила, что ее преследует какой-то мужчина. Вместо того, чтобы попытаться удрать от него, она повернулась и сказала:
— Привет.
— Почему ты расхаживаешь в зимнем пальто и с чемоданом? — спросил он.
— Я только что с самолета, — ответила она.
— А почему не идешь домой и таскаешься со всем этим?
— Мне негде жить, — заявила Мадонна незнакомцу.
После этих слов он предложил ей остановиться у него, и она согласилась. «Мне частенько приходилось очаровывать людей, чтобы что-то от них получить», — сказала она однажды. Незнакомец (имени его она не запомнила) две недели кормил ее завтраками, а она подыскивала жилье — и работу, чтобы было, чем платить за жилье. Она смогла себе позволить лишь кишащий тараканами четвертый этаж без лифта в расписанном шпаной подъезде дома по 4-ой Восточной улице, 232, между авеню А и Б. «Я не рисковал заходить к ней туда, — признался как-то Стив Брей. — Боялся, как бы меня не прихлопнули наркоманы». Чтобы платить за квартиру и за осуществление мечты о блестящей танцевальной карьере, Мадонна устроилась на роботу в кафе «Данкин Донатс» напротив Блумингдейд. Но не успела она обосноваться в Нью-Йорке, как ей позвонил Кристофер Флинн и сообщил о ежегодном фестивале танца — шестинедельном семинаре, проходившем в том году в Дюкском университете в Дареме, штат Северная Каролина. Продвинутый курс техники танца там вела хореограф Перл Ленг, основавшая совместно с Элвином Эйли Американский центр танца в Нью-Йорке. За несколько месяцев до того, когда Ленг вела занятия в Мичиганском университете, Мадонна пришла на выступление, устроенное ею в студенческом городке, и была ею очарована.
