- Тут ему нас не засечь, - сказал Плазмодий. - О, и лавка даже не сгнила! Садитесь, чада, и оплачьте участь свою…
- А как же он? - показал генерал на референта Ценципера.
- Он - умный еврей при губернаторе, - сказал владыка. - Ему можно и даже положено. Верно, Саввушка? Вот вам и место укромне, злачне и прохладне… Даже шприцы не валяются! Вот для того-то отшельники фиваидские в пещерах и - селились! Они знали дело! Вы хоть сообразили, что смерть наша близка?
- Но ведь пронесло же, - сказал губернатор Солдатиков.
- Не знаю, я так удержался, - язвительно парировал иерарх. - Вы что, подумали, что это Филимоныч, во тьме язычества блуждающий, нас прикончить собирался с помощью богомерзкого устройства? Тот самый Прокопий Филимоныч, который всякую павшую пчёлку оплакивает? Над телятами трясётся? У симменталок лично роды принимает? Никон это! Отработал он нас, и теперь истлит, яко гагрена жир… Лошкомоева передёрнуло: - А кто он без нас?
- Без нас-то он превосходно обойдётся! На наши-то места много желающих! А вот что нам теперь делать? Куда бежать, кому плакаться? Москве али Питеру? Гаранту али Всенародному? Даже я не знаю, кто мне теперь настоящее начальство - то ли святейший и блаженнейший Владимир, то ли обер-прокурор… К Пасхе обещали прояснить…
- Ну, ты ещё скажи, что в России двоевластие! - попробовал одёрнуть дерзкого попа губернатор Солдатиков. - Я же вам сто раз объяснял, что такое традиционная точечная демократия: это когда вертикаль власти пересекается гори зонталью самоуправления…
- Словоблудие, произвол покрывающее! - - воскликнул Плазмодий, и лик его даже слегка озарился в полумраке пещеры аввакумовской страстью, но никто этого не заметил.
- Эк тебя на совесть-то пробило, эпидиаскоп хренов, - сказал генерал. - Не поздно ли?
- Благоразумный разбойник на кресте раскаялся, - как-то неуверенно возразил епископ.
- И что, под амнистию попал? Или статейку ему поменяли?
- А, - махнул рукой владыка. - Не буду к вашим заблудшим душам обращаться и бисер метать, воззову к мерзкой плоти: жить охота? Вопрос был чисто формальный.
Все, собравшиеся в штабной пещере детства, не просто хотели жить. Они хотели жить всё лучше и лучше. С каждым днём.
- А вот Никону неохота, чтобы мы жили, - продолжал иерарх. - И коли уберёг нас сегодня господь от лютыя смерти, то даёт он нам знамение…
- Ну а что мы можем? - с отчаянием спросил губернатор. У него не только костюм, у него и нос был в глине.
