– Миша! – окликнул Иванка.
– Иван! Тьфу ты, напугал! – прошептал тот. – Верно, рыбка-то плохо клюет? Ну, лезь, я тут постою, скараулю, – гостеприимно предложил он, откинув доску.
– Да не во что мне, – отозвался Иванка.
– Чудак, кто ж так ходит?! Ну, сыпь в рубаху, и ладно!
С рубахой, набитой огородными овощами, Иванка пришел домой…
Миша Лубок, Миша Ладья, Петенька Сидоров, Татарка, Недоля – все завелицкие «халдеи» промышляли ночами по огородам.
– Ваня!.. – с задушевным укором произнесла бабка.
– Знаю – грех! – перебил Иванка. – «Заповедь помни, Иванушка: «Не укради!» Все знаю, бабка… То ведь хотела сказать? – засмеялся он.
Бабка умильно качнула головой.
– Дар тебе бог послал мысли людские видеть… Как ты учуял?
– Голосом жалобным бабка запела – вот и учуял! – ответил Иванка. – А ты и забыла: Иван-то царевич яблоки крал у царя Далмата.
– То золотые яблоки были…
– Ишь, хитрая! Тыкву тебе золотую!
Ночь за ночью все более дерзкими делались набеги «халдеев» на завелицкие огороды. Однажды настигли их сторожа. Бежать было некуда.
– Вяжи их, ребята! – крикнул Иванка «халдеям», первый бросился на сторожей и вырвал дубину у одного из рук.
Оборванные подростки кинулись в схватку. Побитых и связанных сторожей уложили в межу у капустных гряд…
Так Иванка стал коноводом.
В другой раз, убегая из огорода, Иванка прыгнул через плетень, влез на какую-то кровельку и провалился в птичную клеть. Встревожились гуси. Они летали кругом в темноте, хлопали крыльями, голосили и бились о стены… С тяжелым мешком Иванке было не вырваться через кровлю. Он бросил капусту и свеклу, а чтоб не остаться внакладе, поймал двух гусей и, связав их своим кушаком, выбросил в дырку на кровле, потом выбрался сам и, подхватив драгоценную ношу, пустился по улице…
– Что то, Иван, у тебя? – с испугом спросила бабка.
– То яблочки золотые были, а ныне – жар-птица! – в ответ засмеялся Иванка.
С этого дня огороды уже не прельщали «халдеев». Удача Иванки родила смелые замыслы у молодых воров.
– Иванушка, ведаю, где поросята дешевые, – шепнул Иванке Петенька Сидоров.
Иванка пошел осмотреть забор возле свинятника гостя Русинова, пнул ногой доску, она продавилась легонько внутрь. К ночи созвал он своих «халдеев» в поход.
Во дворе у Фролки Лысого на рассвете они закололи свинью с поросятами, продали мяснику, и с десяток «халдейских» домов были сыты и веселы несколько дней подряд.
Бабка уже опустила руки. Со страхом каждую ночь дожидалась она Иванку, боясь, что где-нибудь в чужой хлебной клети или на птичьем дворе его искалечат свирепые сторожа. Ее разговоры о грехе, об опасности нового Иванкина ремесла – ничто уже не помогало: Иванка ускальзывал из дому, как только темнело…
