– Сбился я в окиян-море, не знаю пути к острову!
Не поверил ему воевода, сдал его корабельному палачу. Стали Ивана мучить, огнем налить.
– Поведешь ли нас к дерзкому народу буянскому?!
И сказал купец:
– Вот уж год минуло, как я потонул и жена моя замуж за боярина вышла. Скажите им: покойник-де кланяться наказал да петь панихиды, а славному князю Адаманту скажите, что такого в море и острова нет!
И с такими словами скакнул купец Иван в море.
– Тут ему и креста на могиле негде поставить… – закончила бабка. – А Буян-остров и ныне стоит. Я там была, брагу пила, сдуру оттуда вылезла, да умишка с собой не вынесла!..
Иванка, прослушав бабкину сказку, молчал.
– Другую сказать? – шепчет бабка.
Иванка опять смолчал.
– Уснул? Ну, ин спи…
Иванка знал, что бабка перекрестила его, слышал, как влезла она на печку, и притворился, что спит, но не спал. Ему было бы жаль заснуть в этот час.
«Тут ему и креста на могиле поставить негде!» – про себя повторил Иванка чудесный конец сказки.
Синяя гладь лежит в море, тихая и спокойная. Негде поставить креста на могиле… Но вместо могильного холма встает над морем остров Буян… Синее небо над островом, синее море кругом… Тихо плещется синее море, качает лодку, в лодке лежит Иванка, глядя в синее небо… Легкие, как пушок, плывут облака…
Первушке наскучила тихая церковная жизнь. Он невзлюбил ни работать в церкви, ни сидеть за росписью горлачей и блюд. Он начал отлынивать от всякого дела, а когда Истома напоминал ему о работе, Первушка презрительно подергивал плечами. Его тянуло в буйные толпы боярских людей, чтобы можно было скакать в седле, носить при себе плеть, топорок и саблю, пестро одеваться и сладко есть.
Эти мысли стали тревожить его с той поры, когда при встрече королевича боярский холоп перетянул его плетью и смял конем. У иного бы это вызвало злобу на всех бояр и боярских людей, а Первуньку вдруг самого потянуло в холопы…[56]
– Не ведаешь, что затеваешь, – сурово сказал Истома. – Честную жизнь менять на боярщину! Я счастьем считаю, что не попал в кабалу.
– Не перечь, батя, тошно! Хочу разгуляться! – Первунька задорно тряхнул головой.
– Краше уж в казаки пойти – воли не потеряешь. Либо в стрельцы…
– Знаю, куда пойти: пойду на Москву, заложусь в боярщину, приоденусь… Шапку хочу соболью, кафтан красный бархатный с галуном, жемчуг на пуговицы… Сказывают, угодишь боярину – и пожалует!
– Какому попадешь, а то, слыхал я, жалуют на боярских дворах кнутом по субботам.
