«Ишь ты, веселая вдова. Светка… Светка? Хоть убей, не помню! — подумал Никотиныч, глядя ей вслед. — Видно, здорово ее мужик достал. Только смеяться и осталось».
Лобстер проснулся от ощущения сильной боли в спине и понял, что лежит крайне неудобно — средняя подушка софы провалилась вниз, заставив спать его в полувисячем положении. Лобстер поднялся, снял с софы белье, скинул на пол подушки. Фанера оказалась проломлена в двух местах. «Интересно, чем они занимались с сестрой на этой софе?» — усмехнулся Лобстер.
Он заглянул за перегородку, убедился, что Никотиныча нет, стал шарить на полках около печи. В одной из банок обнаружил заплесневевшую черную гречку, вдобавок траченную мышами. Больше ничего съестного в доме не было.
Скрипнула калитка, и Лобстер подскочил к окну. Он увидел Никотиныча с ведрами в руках. Никотиныч поднялся на крыльцо, открыл ногой дверь.
Лобстер сделал вид, что изучает выцветший календарь за 1988 год на стене.
— Проснулся? — Одно ведро с водой Никотиныч водрузил на табурет рядом с печью, другое поставил на пол, прикрыл крышкой. — Я тут как пчелка, а он дрыхнет.
— Жрать нечего, — констатировал Лобстер. — И дискеты я дома забыл.
— А череп папаши не забыл прихватить? — насмешливо поинтересовался Никотиныч.
— Ты отца не трогай! — Лицо Лобстера мгновенно приобрело злое выражение, а голос стал жестким.
— Извини, — смутился Никотиныч: он не ожидал подобной реакции. Обычно анекдоты и шутки о родственниках проходили безболезненно — Лобстер и сам любил отпустить что-нибудь циничное про предков. — Насчет жрать — скоро автолавка придет, а вот дискеты… — Никотиныч пожал плечами.
— Шутишь? Хоть один-то компьютер у них в поселке должен быть, — уверенно произнес Лобстер.
— Не знаю, должен. Кстати, связь, по словам телефонистки, приличная. Она тут к нам заходила… Очень милая, между прочим, барышня. Подруга детства.
Лобстер подозрительно посмотрел на Никотиныча.
— Когда успел?
— Подругу детства завести? — уточнил Никотиныч. — В шестнадцать. Собирайся давай, а то не будет тебе ни дискет, ни жратвы.
Лобстер напялил на ноги кроссовки, и они вышли из избы.
Никотиныч притворил дверь в сени, направился к калитке.
— А закрыть? — кивнул на дверь Лобстер.
— Кто к тебе полезет? — махнул рукой Никотиныч.
Они стали спускаться вниз по склону.
— Ну что, устроим разбор полетов? — неожиданно предложил Никотиныч.
— Давай, — кивнул Лобстер. Он вспомнил звук треснувшего стекла, опять увидел сплавившуюся дырку в витрине, почувствовал железные руки дяди Паши, толкающие его на асфальт, под машину, — поежился, словно от холодного ветра.
