Голос по радио. В эфире передача "Литературные Встречи". У микрофона я, Владимир Премудрый. В студии сегодня находится известный наш русский поэт, писатель, Андрей Михайлович Немодный. Мы получили от вас большое количество писем, где вы, дорогие наши радиослушатели, очень просили познакомить вас поподробнее с этим человеком, чьё творчество вас так глубоко взволновало. Андрей Михайлович, расскажите нам, когда вы вообще начали писать?
- Знаете ли, писать я начал ещё в школе. В основном, это были стихотворные признания в любви всем своим одноклассницам по очереди (довольный смех). А уже потом, после известного процесса над Бухариным и другими, кто там проходил по его делу, я написал стихотворения "Приговор Народа" и "Изменникам нет Пощады". Меня тогда заметили и начали публиковать регулярно. До своего ареста я успел издать два стихотворных сборника. Один о Сталине - "Отец Народов" и другой: об НКВД - "Чистые Сердцем". А когда я принёс в редакцию своё стихотворение о Ежове "Гроза Всем Врагам", бывший нарком уже сидел в "одиночке" и меня обвинили в антисоветской пропаганде... Да. Тяжкие были времена, мрачные... Потом - тюрьма, лагеря, реабилитация. Но, и сейчас, по прошествии стольких лет я не изменил своей теме. Вы знаете, полно конъюктурщиков. Они сегодня об одном пишут, завтра о другом. Это не для меня. Я пишу всё о том же - о сталинщине. Не так давно в моем любимом издательстве "Пальмира", в серии "На злобу дня", вышли два моих сборника "Проклятие Палачу" (о Сталине) и "Сообщники Сталина".
- Андрей Михайлович, я слышал, вы написали роман...
- Да. Я начал писать его лет пятнадцать лет назад, но закончил недавно. Называется он - "Тишина на Дворе". Это глубокое и задумчивое повествование о судьбах нашего времени, о современниках, которые живут с нами рядом. Совсем недавно я изменил финал: мне хотелось сделать его более злободневным. В новой редакции романа главный герой умирает, отравившись "Сникерсом".
- Скажите, Андрей Михайлович, а кто из классиков русской литературы вам наиболее близок? У кого вы учились?
- Я учился у Гоголя. Еще у Льва Толстого. У Достоевского кое-чему. Достоевский, к сожалению, слаб местами. Чехов тоже слаб. Пушкин - тоже слабый писатель. Как филолог-стилист он, правда, ничего. У Лермонтова есть любопытные места. Жаль, что он рано погиб - неплохой писатель бы получился...
- Я смотрю, Андрей Михайлович, вы уж очень строго судите...
- Да, я строг. Это правда. Но не только к другим. (Со значением.) Прежде всего к себе.
