Никто из штатских ничего не понимал и даже не делал попытки понять, что чувствует человек, когда видит промашки и глупость собственных земляков, становящихся причиной гибели тех, кого он считал своими братьями. Что чувствует человек, когда люди, которых он защищает, не хотят и шага лишнего сделать, чтобы ускорить освобождение собственной планеты. Что чувствует тот, кому приходится делить с ними их вину, потому что он сам их земляк.
Туман медленно рассеялся, и Дойч увидел перед собой собственные сжатые кулаки.
– Борг! – проговорил он и посмотрел на Вайссмана. – Ты возглавляешь этот сброд. Что скажешь?
Над столом пронесся гул неодобрения, но Вайссман спокойно выдержал взгляд Дойча.
– Я понимаю, что ты испытываешь вину за случившееся, поскольку именно ты предложил совершить рейд на завод Уолкера. Но ты говоришь о чрезвычайно неравных шансах.
– Война – это всегда неравные шансы, – парировал Дойч. Он обвел взглядом комнату. – Вы знаете, что мне незачем спрашивать вашего разрешения, я просто могу приказать вам помочь мне спасти Джонни.
Холлоран разволновался.
– Имель, теоретически у нас есть такое право…
– Я не обсуждаю теории, – голос Дойча звучал спокойно, но был на грани срыва. – Я говорю о реальной силе власти.
Некоторое время в комнате царила мертвая тишина.
– Ты что, угрожаешь нам?
– наконец спросил Вайссман.
«Да, черт возьми!» – чуть было не закричал Дойч, но в памяти его всплыла забытая сцена. Он увидел лицо Вильо, когда командир объявил ему об увольнении из отряда Кобр. Вспомнил он также и слова Мендро: «Неправильное применение наших способностей настроит против нас гражданское население Адирондака».
– Нет! – ответил он Вайссману, и чтобы произнести это слово, ему понадобилась вся его сила воли.
– Нет, конечно, нет. Я просто… Впрочем, не имеет значения. Вы все можете делать что, черт возьми, вам угодно. Я же собираюсь идти и искать Джонни.
Он в последний раз обвел глазами комнату. Пока он пересекал ее, направляясь к выходу, стояла мертвая тишина. Спускаясь по лестнице, он на секунду задумался о том, что скажут люди по поводу его взрыва. Однако особого значения это для него не имело. А чуть позже это и вовсе перестанет что-либо значить.
Войдя в черноту ночи, он насторожил все свои чувства, чтобы не прозевать патруль Трофтов, и направился на юг.
– Я полагаю, – сказал Джекоб Дэйн, когда смолк звук шагов Дойча, – что Самозванная Совесть Адирондака несколько запоздал с уходом.
