Гекуба | страница 3



Это ты больной, подумал Мирон, но вслух произнес: "Очень может быть. Но идеи его достаточно здоровы. А для нас с тобой это главное." 2.

Давид Зац вышел в просторную прихожую своего оффиса на семнадцатом этаже, кивнул элегантной секретарше за столом с умопомрачительным компьютером и нажал кнопку вызова лифта, дверь шахты которого выходила прямо в оффис.

На стоянке у отеля, целый этаж которого занимала фирма Заца, он вызвал к жизни свой "понтиак", опустился на мягкое сидение упруго просевшего лимузина и покатил по богатым улицам престижного города деловых людей. Человек, живущий в своей стране, ехал на своей машине по своей улице из своего офиса к себе на виллу

В его стране был установленный раз и навсегда порядок, при котором не было и речи о кражах или рекитерах, ночном шуме или автомобильных пробках. Здесь не было ни одного теракта, сотрясавших в последнее время вроде бы ту же страну, но для других. И вовсе не потому, что боевикам тут противостояло нечто электронное или суперактивное. Просто здесь жила и работала та самая элита, трогать которую арабам себе дороже. Взорви они в какой-нибудь Нетании, не говоря о поселениях, хоть десять школ, тут и ухом не поведут. Но ткни на этих ухоженных улицах но-жом хоть кота, последствия будут самые неприятные. Ибо именно тут, при любой расцветке кнессета, жили настоящие хозяева региональной сверхдержавы, способ-ной одним пальцем загнать в бутылку самых самоуверенных шейхов и их покровителей в любой сопредельной стране. Не смотря на счета в иностранных банках и умопомрачительные страховые полисы, у этих людей все было схвачено здесь, а отнюдь не на Уолл-Стрите. Им было, что терять вместе с Израилем.

Поставив "понтиак" в нишу под бетонным козырьком, Давид Зац вышел, мигнул пультом на закрывающиеся окна машины, потом на интерком виллы. Там тотчас что-то мелодично звякнуло, и дверь бесшумно отворилась ему навстречу. Хозяин своего дома и своей страны был встречен сначала неестественно высоко подпры-гивающей черной глазастой собачкой Долли, потом хрупкой энергичной брюнет-кой, которую он поцеловал в лобик с искренней лаской: "Шалом, Батья якара!" В глубине просторного холла он увидел обернувшуюся к нему в кресле перед панорамным телевизором дочь Зиву, с антресолей просторной лестницы ему улыбался старший сын Тони, а из комнаты младшего сына Биби доносилась му-зыка, под грохот которой немудренно прозевать кого угодно.

Картина семейной идилии была бы неполной без статной фигуры служанки На-таши, которая, сдувая со лба пот, торопилась закончить приготовление обеда для всей семьи на огромной американской кухне. Предпочитая домашнюю стряпню, Давид за пять лет привык к Наташиным блюдам и был вполне доволен давним выбором Батьей именно этой пожилой и обязательной женщины вместо какой-нибудь помоложе. Батья перебрала с десяток "русских", которые были бы рады поработать на таком престижном для эмигранток месте. Демократ черт-те в каком поколении, признанный активный борец за права человека, включая "русского" и палестинца, Давид Зац неизменно улыбался Наташе при встрече, не возражал, когда ей каждый год повышали зарплату на два шекеля в час и вообще считал, что он лично внес свой весомый вклад в интеграцию алии в еврейское сообщество.