Судья посмотрел на Уилла.
– Садитесь, мистер Ли, – распорядился он. – Вы уже сказали свое слово.
Уилл сел.
– Ваша честь, – продолжал. Элтон Хантер, – мистер Муди обвиняется в тяжелом уголовном преступлении, которое потрясло все общество. Его нельзя отпускать свободно гулять по улицам.
Судья сделал маленькую паузу.
– Во взятии на поруки отказано, – объявил он. – Дело передается в Большое жюри, которое, – он вопросительно посмотрел на Хантера, – заседает на этой неделе.
– Правильно, ваша честь, – ответил Хантер. – Я намерен представить дело в четверг, когда будут доступны копии отчетов о вскрытии и о лабораторных анализах.
– Хорошо, – сказал судья. – Мистер Ли, если обвинение действительно столь шаткое, Большое жюри откажется от него, и ваш клиент выйдет на свободу до конца недели. – Судья поднялся. – Слушания закончены.
– Всем встать!
Когда судья удалился, Уилл снова сел рядом с Лэрри.
– Сожалею, но в делах такого рода редко удается взять обвиняемого на поруки.
– Но ведь судья сказал, что Большое жюри может и не выдвинуть против меня обвинения, – с надеждой высказался Муди.
– Увы, – возразил Уилл, – я не смогу просить за вас там. В принципе обвинение может добиться от Большого жюри всего, чего хочет. Боюсь, вам придется побыть в тюрьме до самого суда. Мы постараемся, чтобы это было не слишком тягостно для вас.
Муди с грустью кивнул.
– Что ж, благодарю вас, по крайней мере, за хорошую работу. Вы превратили слушания в ад для шерифа.
Уилл усмехнулся.
– Подождите-ка, я еще вызову его в свидетели на суде.
Пока Муди целовал Чарлену и говорил со своим боссом, Уилл оглянулся по сторонам и обратил внимание на людей, которых здесь раньше не видел. Пожилая пара черных стоя беседовала с очень высоким, очень черным человеком. Уилл узнал Мартина Вашингтона, руководителя группы юристов АРР – «Адвокаты за расовое равенство». Это сулило гласность, может быть, демонстрации. Новость такая, что хуже некуда.
Другой человек, белый, поговорив с Элтоном Хантером, направился к Уиллу и представился:
– Мистер Ли, – сказал он, – я Ник Доннер из южного бюро «Нью-Йорк таймс».
Уилл пожал ему руку. «О Боже, – думал он, – это все, что мне нужно».
