В восемь утра вновь зазвонил телефон. По звонку Бортеневский догадался, что звонок междугородный. Он судорожно схватил трубку, прижал ее к уху.
– Алло, я слушаю!
– Так вот. Ты еще не решил? – раздался уже знакомый банкиру голос.
– Я согласен на все, согласен… Я подпишу все бумаги, все бумаги будут подписаны!
– Вот когда бумаги будут подписаны, тогда ты получишь свою дочь.
– Что с ней? – выкрикнул в трубку Бортеневский. – Она жива?
– Конечно, жива.
– Дайте ей трубку, я хочу слышать ее голос.
– Ты плохой отец, – раздался голос мужчины.
В его голосе не было и нотки сочувствия. Это была простая констатация факта.
– Дайте, дайте, я вас умоляю! – срываясь на крик, просил Бортеневский.
– Девочка спит. Она изрядно переволновалась и будить ее не стоит.
– Дайте, я вас прошу! – Бортеневский почти совсем не владел собой. – Очень прошу, заклинаю!
Его жена вскочила с дивана и подошла.
– Что?! Что они говорят?! Скажи!
Бортеневский пожал плечами и поднял указательный палец, предупреждая жену, чтобы она молчала.
– И еще послушай, – раздался тот же спокойный и уверенный голос, – только не вздумай обращаться в милицию. Я предупреждаю. Иначе ты никогда не увидишь своего ребенка, не увидишь целиком.
– Хватит меня пугать! – истерично завопил Бортеневский. – Дайте ей трубку, я хочу услышать ее голос!
Несколько мгновений царила тишина. Затем послышался детский плач, тонкий, пронзительный голосок.
– Доченька, это ты? – закричал в трубку Бортеневский.
– Подожди, сейчас ты услышишь ее голос, – сказал мужчина.
И действительно, через несколько секунд в трубке послышалось прерывистое дыхание:
– Папочка, папа, забери меня отсюда!
– Доченька, доченька, как ты себя чувствуешь?
– Папочка, забери меня! Мне здесь очень плохо, они забрали меня у бабушки, забрали…
– Доченька, не бойся, все будет хорошо, я тебя заберу… Жена вырвала у Бортеневского трубку и громко закричала:
– Доченька! Родная моя… родная…
– Все. Разговор закончен. Послезавтра должны быть подписаны все бумаги.
Скажи своему мужу. Ясно тебе? – в трубке раздались гудки.
А жена банкира так и осталась стоять у стола. По ее щекам бежали крупные слезы, губы дрожали. Она как-то истерично вскрикнула и со злостью швырнула трубку на стол.
Один из телохранителей заглянул в комнату.
– Все в порядке? – осведомился он.
– Пошел вон! – закричал Бортеневский, Мужчина в белой рубашке с револьвером под мышкой виновато кивнул и покинул комнату.
Бортеневский устало опустился в кресло. Судорожно дыша, он несколько минут пытался прикурить сигарету. Но зажигалка все время выскальзывала из дрожащих пальцев.
