– ..проверить, – как сквозь вату донесся до него голос зятя.
– Извини, – хрипло перебил его губернатор. – Я прослушал. Что ты говоришь?
– Я говорю, что взял на себя смелость все проверить, – повторил Губанов. – Дело закрыто, вы признаны полностью невиновным. Явный несчастный случай, не вызывающий никаких сомнений.
– Она не знает, что говорит, – пробормотал Иван Алексеевич. – Допилась до белой горячки, как…
– Как ее мать, – закончил за него Губанов. – Похоже, что это наследственное. Вы должны извинить меня за бесцеремонность, но дело очень.., я бы сказал, скользкое. Скажите, ваша теща не пила?
– Я ее никогда не видел, – безучастно ответил Иван Алексеевич, думая о своем. – Галка была сиротой и никогда не говорила о своих родителях.
– Я навел справки, – сообщил Губанов. – Мать вашей первой жены скончалась от цирроза печени в сорок лет. За год до смерти ее выписали из ЛТП, и весь последний год она пила беспробудно.
– О, господи, – повторил Бородич.
– Но вернемся к нашей проблеме, – продолжал Губанов. – Перед законом вы чисты, но общественное мнение… Публика обожает скандалы, не говоря уже о газетчиках. Вас просто распнут, а это…
– Ну да, – перебил его Бородич. – Повредит моему авторитету. Это я уже слышал. Что ты можешь предложить?
Майор ФСБ Губанов внимательно посмотрел на своего тестя, губернатора Московской области Ивана Алексеевича Бородача, закурил еще одну сигарету и раздельно сказал:
– Это будет зависеть от того, насколько серьезно вы воспринимаете ситуацию.
Губернатор ответил ему не менее внимательным взглядом.
– Иными словами, ты хочешь узнать, как далеко я согласен зайти, – без вопросительной интонации произнес он. – По-моему, выбор у меня невелик. Отправить ее на принудительное лечение можно только после решения суда, а это опять скандал. Добровольно лечиться она не станет. И, пожалуйста, не забудь о том, что она моя дочь.., и твоя жена, между прочим.
– Изоляция, – после короткой паузы сказал Губанов.
– Как ты себе это представляешь? Я не могу всю жизнь держать ее под замком ни в московской квартире, ни здесь, на даче. Обслуга станет трепать языками, да и вообще… А оставлять ее без присмотра просто нельзя.
Губанов откашлялся в кулак и покачал головой.
– По-моему, вы как-то превратно истолковываете мои слова, – сказал он. – Я люблю вашу дочь и желаю ей только добра. И именно ради ее блага я предлагаю временно поселить ее здесь, в загородном доме, под надежной охраной. Естественно, это не будет продолжаться вечно. Ее необходимо вылечить, причем как можно быстрее. Есть новейшие методы…
