Блондин тем временем выбрался из машины, подошел к чудесным образом воскресшему архитектору, коротко о чем-то переговорил и отдал ему документы, бумажник и билет, которые Смык полчаса назад вынул из кармана покойника. Пока они беседовали, Смык преодолел суеверный ужас и обернулся.
Труп, как и следовало ожидать, был на месте, а вовсе не разгуливал по территории автомобильной стоянки. Немного успокоившись, Смык посмотрел на человека, с которым разговаривал блондин. Сходство, достигнутое скорее всего при помощи умело наложенного грима, было просто потрясающим, но теперь Смык видел, что незнакомец немного выше убитого архитектора и чуточку уже в плечах. Пальто на нем было чуть-чуть другого оттенка, а шарф казался не таким длинным, как тот, которым была обмотана перерезанная стальной удавкой шея трупа. Загримированный под Голобородько незнакомец кивнул блондину, с чем-то соглашаясь или просто прощаясь, убрал бумажник, паспорт и билет во внутренний карман пальто (Смыка при этом снова передернуло), повернулся спиной к стоянке и спокойненько зашагал к зданию аэропорта.
Смык снова обернулся и уставился на труп. Машину легонько качнуло, и у него над ухом раздался голос блондина:
– Поганая смерть, правда? Подумать только, что его последние слова были: “Мне надо в аэропорт!”. Ну, по крайней мере, мы с тобой выполнили его последнее желание: в аэропорту он побывал. Заводи, поехали.
Смык завел машину, чувствуя, что его снова начинает трясти. Эта растреклятая история никак не хотела заканчиваться, и Смык подумал, что для него лично она может не закончиться вообще. Он стал свидетелем не то начала, не то конца какой-то сложной многоходовой комбинации, задуманной Вадиком и Владиком. А Вадик и Владик были совсем не теми парнями, которые стали бы полагаться в таком деле на чью-то скромность. С их точки зрения, было гораздо проще и надежнее пришить неудобного свидетеля сразу же после того, как в нем отпала нужда. Смык пожалел, что не взял с собой ничего, что хотя бы отдаленно напоминало оружие, но в следующее мгновение решил, что никакое оружие не помогло бы ему в схватке один на один с этим чертовым блондином, который выглядел и вел себя так, словно был целиком скручен из стальной проволоки.
На выезде из аэропорта у обочины стоял сине-белый милицейский “форд” – длинный, широченный, обтекаемый и приземистый, как присевший перед прыжком хищник. По дороге сюда Смык его не заметил, зато теперь он весь облился холодным потом, представив себе, что будет, если его сейчас остановят и угрюмый сержант, наклонившись к дверце, произнесет роковые слова: “Операция «Антитеррор». Выходите из машины, приготовьте документы для проверки”. Но сержант – на сей раз это оказался толстый капитан с бляхой гибедедешника на широкой груди – удостоил проехавшую мимо него “Волгу” лишь ленивым, ничего не выражающим взглядом.
