- Как видите...
Я стоял и неотрывно глядел на его поджарый ребячий живот, и тогда Чернобай добавил прежним голосом:
- ...товарищ лейтенант!
Нам нужно было еще что-то сказать друг другу, потому что за спиной у меня стояла трудная тишина.
- Ничего, брат... Спасибо тебе за службу! - неожиданно для себя проговорил я.
- Служу... С-служу...
Чернобай заплакал и присел возле винтовки. Бойцы стояли позади меня молча и ожидающе. Я сломал неизвестно зачем хворостину и сначала оборвал с нее истомно пахучие млелые листья, а после того скомандовал привал...
Главное было не думать о вчерашнем, о засученных рукавах у немцев, о себе под убитым капитаном; не помнить гати, нательной рубахи майора и его удавного хрипа - иначе мы не дойдем к своим, на восток. Я не знал твердо, в чем заключалась правда этого подсознательного желания - не думать и не помнить! - но в нем и за ним таилась и обещалась вера в себя и надежда на тех, кто шел с тобой. Это пришло ко мне на привале, в лозняке, метрах в десяти от бойцов, куда я забился, после того как объявил благодарность ефрейтору Чернобаю. Я лежал там вниз лицом и слышал, как кто-то из бойцов зло и горько сказал:
- Всё! Отгулялась розка, бобик сдох!
Я ждал продолжения, но бойцы молчали,- было слышно лишь, как плескуче чулюлюкала в речке вода: стирали обмундирование. О бобике сказал, конечно, безоружный, и тут ничего нельзя было поделать, потому что солдату разгромленной роты трудно верится, будто осталась еще армия. Тут ничего нельзя было поделать, и я подумал, что главное для нас - не помнить о вчерашнем, забыть про болото!..
Я не заметил, когда пошли мои часы,- просохли. Я завел их и поставил стрелки на пятнадцать ноль-ноль, чтоб через час сняться с привала. Немного сгодя Тягунец принес мне раскисший сухарь, серую глудку рафинада, обломок спичечной коробки и щепотку махорки на волглом лоскутке газеты. Он посоветовал потереть спичку об голову, а то не загорится, и хотел уходить.
- Возьми себе сахар,- сказал я.
- Да я не хочу,- отказался Тягунец и отступил в сторону.
- И давно? - спросил я.
- Так то ж вам дали...
- Ты не знаешь, кто из нас старший? - показал я на свои петлицы, и Тягунец взял сахар, но есть не стал, зажав его в кулаке.
- Кто это там рассказывал тебе про бобика? - спросил я.
- Про какого? - невинно удивился Тягунец.
- Что сдох,- сказал я.
- Не знаю, товарищ лейтенант... Не слыхал.
- И про розку тоже не слыхал?
- Тоже.
- Ладно,- сказал я.- Сколько у нас патронов?
