- Скажи на милость! - удивилась тетка, но посмотрела на меня недоверчиво - может, опять сбрехал, как в тот раз?
Она ушла, а вернулась аж под вечер и с порога сказала:
- Твоя правда, Сань. Серега-то объявился!
За то, что она ходила куда-то одна, мне хотелось обидеться, и я ничего не ответил.
- С матерью объявился,- не унималась тетка.
Я вспомнил слова Момича, когда он не взял в Лугани Дунечку на свою повозку, и сказал:
- Теперь зачнет дражнить камышинских собак красной шалкой!
Мы разом взглянули на печку и засмеялись: про Дунечку нельзя было говорить, чтоб не думать о Царе. Он завозился на печке, а тетка погрозила мне пальцем и окликнула его по-хорошему:
- Петрович, а Петрович!
- Ну чего? - недоверчиво отозвался он.
- Мы вот тут балакаем цельный вечер и не знаем... в колхоз-то будешь записываться или как?
- Сама пишись,- сказал Царь.- Тебе не впервой. Ты один раз спробовала небось...
- Да хозяин-то ты! - подмигнула мне тетка.- А то ить, чего доброго, возьмут и раскулачат!
- А под наше добро подвод и подвод нужно! - сказал я и кивнул на Царев кожух, висевший в проеме чуланных дверей.
Тетка смиренно присела на лавку.
- Воротник-то, Сань! Как же без воротника,- шептала она,- не возьмут ить уполномочен-ные-то... Обидятся! Навредили, скажут... Ой, смертушка моя!..
Я так никогда и не докопался в себе, что тогда со мной было, отчего я кинулся к тетке, обнял ее и заревел как от нечаянной боли...
5
Наполовину или полностью, но у нас сбывались даже сны, и разговор про колхоз тоже не пропал даром: дня через три к нам в хату явились все, кого я видел на проулке, когда катился,- уполномоченный с портфелем, Зюзя, Евдокия Петровна, те три незнакомых мужика и еще Сибилёк. Мы только наладились было обедать, когда они вошли. Из нашей с теткой миски высовывался большой желтый мосол, облепленный разваренной капустой, и мы с ней одновремен-но выставили локти, чтоб заслонить его от чужих людей: он был как лошадиный, и мало ли что могли подумать чужие люди, откуда он у нас таких взялся? Не будешь же им говорить о Момиче-вом быке и о Настиной неполучившейся свадьбе! Мы застыдились, потому что всю жизнь были бедные,- с Царем не разбогатеешь, и когда выставили локти, то нечаянно опрокинули миску, и щи подплыли к Царю. Он стукнул меня ложкой по лбу, а на тетку крикнул:
- Заегозилась, змея!
Может, поэтому никто из вошедших не поздоровкался с нами,- когда ж им было здоровкаться, если мы дрались, и я вытер лоб, встал и сказал:
